Пока в кузове командной машины ГАЗ-66 я спешно надевал бронежилет и выбирал себе подходящее оружие, обе группы уже собрались рядом с вертушками. Вслед за нами должна была отправиться по земле поддержка, в составе десяти танков Т-90, тяжеловооруженной роты саперов на двух бронепоездах и трех взводов генерала Сухарькова, в чью задачу входило выйти в район операции и взять, в случае непредвиденных ситуаций, все под свой контроль. Операция намечалась армейская, без участия гражданских, но когда я увидел у входа в командный бункер знакомые светлые волосы, я сразу понял, что мне чего-то не договаривают, а иначе с какой целью здесь заведующая терапевтическим отделением, по совместительству – главный генетик Гнезда? Приехавший вместе с ней генерал Воронин был, как всегда, многословен и суетлив, заранее обещая всем участникам операции, в случае успеха, отдых и дополнительные пайки. Пожимая на прощание каждому бойцу руку, он остановился передо мной, не зная, что предпринять. С холодом в глазах и плохо скрытой неприязнью нехотя протянул и мне ладонь для рукопожатия, но я проигнорировал его жест, сделал вид, что не замечаю.

Генерала моя небрежность буквально взбесила. Он даже побагровел от такой наглости:

– Капитан, давайте баш на баш. Я понимаю, этот остров слишком тесен для нас двоих, но постарайтесь хотя бы соблюдать элементарную субординацию перед вышестоящим начальством. Я тоже не в восторге от вашего участия, пусть Высоков и другого мнения. Будь моя воля и избыток резервистов, вы бы у меня не вылезали с гауптвахты и нарядов.

– Генерал, я тоже понимаю, что мы все в одной лодке и все такое, но давайте не будем лицемерить, тем более, накануне столь серьезного «мероприятия», – последнее слово я разве что не выплюнул, словно мне в рот попала какая-то гадость. – Вся эта операция – серьезная ошибка, которая нам всем дорого обойдется. У меня нюх на неприятности. Это западня. У нас не осталось людских резервов именно из-за подобных рисковых предприятий.

– По-вашему, капитан, я уже не человек, раз я начальник и вынужден с болью в сердце принимать непопулярные и невыгодные лично вам решения?

– Со всем уважением, генерал, нам не нужен человек, похожий на начальника – нам нужен начальник, похожий на человека!

– Начальник не всегда прав, но он всегда начальник, – парировал генерал.

– Ничто не вечно под луной. Времена меняются, как и люди.

Небрежно отдав ему честь, я первым забрался внутрь грузового отсека вертолета.

– К сожалению, дураки не мамонты, все не вымрут… – тихо добавил я, но так, чтобы Воронин услышал. Генерал раздраженно махнул рукой пилотам и, пригнувшись, стал бегом удаляться в сторону командного бункера. На минуту из бункера показалась Светлана. Воронин, обняв ее за тонкую талию, со всей страстью поцеловал в губы. А как же иначе? Они ведь счастливые муж и жена. Отвернувшись от иллюминатора, я сел прямо на пол отсека, как и остальные бойцы, мрачно приготовился ожидать окончания полета. Лопасти ускорили вращение, вертолет нехотя оторвался от взлетной площадки, меся воздух изо всех сил. Никто из моей группы не сказал мне ни слова, но чувствовалось их молчаливое одобрение моего поступка. Эти люди были готовы пойти за мной хоть в огонь и воду, и никакое мнение генерала не могло этого изменить. Воронина не любили за непомерные амбиции и презрение к боевому братству. Он был типичным штабистом со всеми вытекающими, но хуже всего – никогда лично не участвовал в боях с некроморфами, марал руки исключительно чернилами, подписывая очередной приказ или разнос. Как стратег и тактик он тоже из себя ничего не представлял, так что солдатского уважения не испытывал. К счастью, он был один такой чистоплюй в совете Гнезда, из-за чего ходили слухи, что, скорее всего, он недолго будет там находиться на столь высокой и ответственной должности.

Выкрашенная в темно-зеленые и грязно-коричневые разводы камуфляжа боевая винтокрылая машина набирала высоту и уже через минуту в полной тьме летела среди редких облаков. Вооруженная на внешних подвесках комплексом управляемых и неуправляемых ракет, четырьмя авиационными пушками, приборами для всепогодного и ночного боя, она хищно выискивала цели на земле, где на открытой травяной равнине и заяц не спрячется. Когда мы опустились пониже, черные зрачки стволов с жужжанием раскрутились, но из них не вырвались огненные цветки залпов – второй стрелок отчего-то передумал работать по целям, обнаруженным радаром. Вероятно, это оказалось какое-нибудь безобидное животное или камни, сорвавшиеся с утеса в море. Мы летели вдоль кромки воды, из соображений безопасности. На данном участке суши спрятаться от наблюдения было проблематично, в то время как в глубине острова начинался густой кустарник и редкие рощи, где мог спрятаться хоть слон. Учитывая, что все создания ночи не фиксировались на тепловизорах, их нахождение и обнаружение было делом непростым, тем более в ночное время, когда они находились в родной стихии и чувствовали себя хозяевами ситуации.

– Капитан, вы когда-нибудь видели что-либо похожее? – тихо спросил сержант.

Я подобрался к иллюминатору и с любопытством проследил за взглядом парня. Сначала я видел только тучи, далекие всполохи молний да редкие звезды в разрывах облачности, потом появилось нечто, неописуемо длинное и темное, на полгоризонта, с хаотично двигающимися конечностями и гигантскими перепонками.

– Да, видел, когда был в плену на Хоккайдо, – признался я, не сводя взгляда с небесного чуда. – Японцы называли их Син-но камаэ или Небесные отцы. Эти существа вроде как стражи небесных врат. На самом деле никто не знает, что это такое. Они просто парят вдали от суши над морем, распыляя облака токсичных газов.

– Что означают японские слова?

– Син-но камаэ? Так называется коварная позиция с мечом. Это когда острие направлено прямо на тебя. Неопытный противник будет поражен зрелищем. Напуган твоим горящим взором и не сумеет вовремя распознать начало атаки. Как-то так.

Достав прибор ночного видения, я надел его на глаза и снова перевел взгляд на горизонт:

– Так и есть. Взрослая особь, примерно сто сорок метров в длину. Двигается параллельным курсом на юг, юго-запад. Он нам ничем не угрожает, если не подлетать к нему слишком близко. Вблизи этого чуда мощные электромагнитные завихрения, от которых выходят из строя любые электронные приборы. Отказавший двигатель – это верная смерть.

– Ну и что это? Гигантский спрут, решивший немного полетать?

– Этого никто не знает, – повторил я, разглядывая парящее среди туч чудо. – Обычно они не отдаляются от большой земли и не залетают так далеко в наши края, но этот – исключение. Они появились примерно в одно время с некроморфами. Некоторые считают их разносчиками инфекции. Что касается меня, то я так не думаю. Это что-то другое.

– Три минуты! – выкрикнул пилот из кабины.

Желтый свет над головой сменился красным. В предрассветных сумерках, когда липкий туман приходит с Тихого океана, а призраки тьмы забиваются в глубокие норы, дожидаясь вечера, им на смену приходим мы – спецназ дальней разведки.