— У меня никогда не бывает неприятных разговоров с батюшкой, — сказала Ишмерай. — Только с матушкой. Она вечно мной недовольна и вечно меня критикует.

— Должно быть, ты делаешь что-то не так…

— Откуда тебе знать, что критикуют непременно по какой-то причине? — фыркнула девушка, вздернув очаровательный носик. — Тебя никогда никто не критикует. Тебя все любят и обожают, ты все всегда делаешь правильно.

— Не завидуй! — засмеялся Марк.

— Я не завидую, — лукаво улыбнулась Ишмерай, нагибаясь и захватывая горсть снега, чтобы слепить снежок. — Ты известный подхалим.

Она запустила в принца снежком и рассмеялась. Когда принц нагнулся, захватив снег и слепив из него снежок, Ишмерай бросилась бежать. Марк преследовал ее, стараясь поймать, но она каждый раз ускользала. Принц все же настиг девушку и с чрезвычайно довольным восклицанием «попалась!» схватил её и прижал к дереву.

Ишмерай разволновалась. Лицо Марка было так близко к ее лицу, а глаза, такие темные и глубокие, сияли ярче звезд.

— Наконец-то я поймал тебя, — ответил он до того сладким голосом, что Ишмерай удивилась: он еще никогда не говорил с ней так. Тон его всегда был весел, спокоен, мягок, но ещё никогда — так сладок и нежен. Ей стало тепло от этого голоса, взгляда и объятий. Ей всегда было тепло рядом с ним, но теперь это тепло отличалось. Оно медленно становилось пылающим огнём. От него кружилась голова, и всегда хотелось улыбаться.

— Пойдём в дом, — прошептала Ишмерай, и страшно, и сладко ей стало, оттого что он прикасался к ней. — Матушка звала нас обедать.

— Ты так проголодалась?

— Н-нет… — ответила девушка почти

— Тогда постоим здесь еще немного… — принц явно не собирался отпускать Ишмерай.

— У меня замёрзли руки, — сказала девушка. — Пойдём в дом.

Марк взял её руки в свои, поднес к губам и начал греть их своим дыханием.

Снежинки мягко опускались с небес, и ей вдруг захотелось губами поймать одну из снежинок, застрявших в его длинных густых ресницах. Вместо этого она лишь провела рукой по его темным густым волосам, и снежинки прилипли к ее коже.

— Как хорошо, что ты приехал! — выдохнула она, ласково заулыбавшись ему. — Я боялась, что твоя Тира оставит тебя в своих затхлых казармах на это Рождество.

— Как мог я не приехать? — улыбнулся он, и улыбку его за руку повел румянец и немеркнущие искры в бездонных тёмных глазах.

— В прошлом году ты не приехал… — девушка надула губки и подивилась сама себе: она еще никогда не кокетничала так бесстыдно ни с одним парнем, так зачем она делает это теперь, со своим лучшим другом?

— Я приехал!

— Поздно ночью, когда я уже собиралась спать! — фыркнула девушка. — Если бы ты не был принцем, Марцелл бы ни за что не пустил тебя на порог!

— Я же говорил тебе, что меня задержали, я едва сбежал! — оправдывался тот, и глаза его сияли всё ярче, примечая, до чего длинные и густые у Ишмерай ресницы, до чего яркие глаза, красивая линия бровей и умопомрачительная улыбка.

Ишмерай же в свою очередь все больше вжималась в дерево, осознавая, что Марк становился всё ближе и ближе. Его пронзительный испытующий взгляд взволновал её до чрезвычайности, и её покоробила эта взволнованность. Она прошелестела:

— С чего ты так смотришь на меня, Марк? Я испачкалась? Или у меня на лбу что-то выросло?

— Мне запрещено смотреть на тебя? — тихо осведомился он, будто оскорбившись.

— Нет, но… — Ишмерай покраснела, чувствуя необъяснимое волнение. — Странно, что ты…

— Просто, уезжая от тебя надолго, я начинаю забывать, как ты красива… — честно ответил он и вдруг густо покраснел, но не отвел глаз.

Ишмерай подозревала, что была довольно недурна собой, но ещё никто и никогда не говорил ей, что она красавица. Все, как один, называли красавицей старшую сестру, Атанаис. Ишмерай же оставалось подолгу рассматривать в зеркале свое отражение и гадать, что такого восхитительного есть в Атанаис, и чего нет в ней самой.

— Ты стал такой странный… — задумчиво проговорила Ишмерай.

— Почему?.. — Марк было словно пьян; Ишмерай не раз видела его под хмелем сильванского крепкого вина, но этот хмель был другой.

— Ты никогда раньше так не вёл себя со мной.

— Я всё время так тоскую по тебе, — прошептал он. — И в разлуке мечтаю о встрече каждый день. Не могу дождаться того дня, когда ты закончишь учёбу в Сильване и вернёшься в Атию, где я смогу навещать тебя каждые выходные.

Девушка виновато опустила глаза, и Марк, несмотря на свой хмель, сразу это заметил.

— Я долго думала и решила остаться в Селенаре ещё на два года для продолжения обучения…

Голос её блек по мере того, как угасала улыбка Марка и свет его карих глаз.

— Ещё на два года? — пробормотал принц севшим голосом.

— Да, — кивнула Ишмерай, не понимая его реакции. — Я же когда-то говорила тебе, что хочу преподавать, а не бездельничать в Атии неопределённый срок, пока отец не решит выдать меня замуж за кого-нибудь…

Марк вскинул глаза к небу, словно ища у него поддержки, неузнаваемо потемнел и поглядел на неё таким взглядом, какого она у него ещё никогда не видела.