Суви сидела, дрожа, напоминая белый, хрупкий стебелек тростника.

— Ох, дорогая, — Давид сел рядом с Суви, погладил ее по спутавшимся рыжим волосам.

— Я убила его, — прошептала Суви.

— Ты не виновата, — так же тихо сказал Давид, — я знаю, тебе трудно в это поверить.

— Я ходила к хозяину леса, просила помочь, а он сказал, что не может, да и поздно уже… — вставила Инна.

— Природа всегда отвергала оборотней. Они неестественны для нее. — Осторожно добавила Прия.

Суви усмехнулась. Усмешка вышла неестественной. Точно тень жизни, балуясь, слегка коснулась остывшего тела.

— А ведьмы? Мы паразиты. Мы берем магию из пространства, мы забираем ее. — Суви выждала паузу, — но часть магии, первородной магии, течет во мне. В каждом и нас, как бы ши ни отрицали это. Они еле признают нас. И не зря…

— Суви, — Прия крепко сжала ее руку, — что ты так, — она выхватила Суви из объятий Давида и прижала к себе.

Отрываясь не только от Давида, но и от Адама, разрывая соединившие их стебли плюща, Суви закричала. Зарыдала так сильно, что деревья наклонились, точно поднялся ураган. Друзья так же обняли девочек, согревая надрывающуюся от слез Суви.

Выплакав все слезы, с пустотой внутри, Суви обмякла в объятиях друзей. Тогда растения отступили, медленно пропуская всех внутрь. Суви слышала возгласы, слышала крик Уэни, слышала, как та подбегает к Адаму. Но смотрела она лишь на директора. Суви смотрела в его спокойные глаза.

Винцент Вальден протянул Суви руку, помогая встать. Она все продолжала смотреть в его глаза. Ученики обступали их. На физическом уровне Суви хотелось вернуться и остаться с Адамом, оттолкнуть всех и снова прижаться к нему. Но она шла вслед за профессором, прожигая взглядом его шикарный сюртук.

Над ними кружился Ахон, точно охотник, готовый пронзить цель.

Мимо Винцента и Суви никто не прошел. Лишь летали птицы. Шелестела трава от ветра. Они шли, и каждый шаг делал их путь длиннее.

Голос Винцента разлетался по полю, точно гулкое, пещерное эхо:

— Дорогая Суви, этому миру слишком естественна смерть. Это бесконечно идущий процесс. Звезды, подарившие нашему миру магию, рождаются и умирают. — Винцент посмотрел наверх, точно на небе были видны звезды, — даже они просто рождаются и гаснут. Красиво, впечатляюще, но гаснут. А мы, право, как ни банально, наслаждаемся их мертвым светом.

Суви вспомнила про маму и Адама. Они были так близко и так далеко. Теперь навсегда.

Ее голос напоминал острие кинжала.

— Почему же тогда вы сами все еще живы? Вечная жизнь, она есть у вас. Но ее нет у Адама. В чем он виноват? А моя мама? Чародеи? Люди?

— Вот как? — профессор ухмыльнулся, его строгие черты стали мучительно болезненными, теперь через них просматривался его настоящий возраст. — Вечная жизнь — это мучение. Но она не возможна. Я лишь могу жить долго. Я продлеваю жизнь, только и всего. Я хочу открыть этому миру столько тайн мироздания, сколько выдержу, пока не уйду. И с собой не заберу ничего. Когда я выберу смерть, когда я решу, что мне пора, я приду к ней и позволю отвести себя. Смерть дана человеку в личное пользование: так считают люди. Но это не так. Она неизбежна.

Внутри Суви нарастало возмущение. От боли стало трудно дышать.

— Но вы можете избегать смерть, профессор. Поэтому вы так легко жертвуете другими? Может, это вы надоумили маму искать волчий цветок?

Суви сама удивилась своим словам, но не смогла им смутиться.

Винцент дрогнул. Он снова вспомнил, как однажды навестил Флориана Адельхейда, тот рассказывал дочке легенду о волчьем цветке, услышанную от самого Винцента. А она могла рассказать своим дочерям. Холодный пот пробежался по его спине. Едкое чувство вины усилило горе. Пусть это и была случайность.

Но когда Парцифаль рассказал ему о последнем письме бывшей ученицы Астрид Адельхейд, все стало на свои места. Слишком поздно Винцент все понял. Но однажды план, такой легкий и слишком сложный родился в его тревожной голове.

— Если хочешь узнать, то это не моя вина. Астрид была в хороших отношениях с профессором Регеном, поговори с ним.

— Я уже пыталась, он… он всегда уклоняется… — Суви осеклась, — но это не важно, когда вы такое позволяете. Вы жестокий! И трусливый! Вот кто вы!

Суви никогда не думала, что позволит себе так говорить с директором. Но единственное, что беспокоило Суви, это тело Адама, которое убрали из оранжереи под плачь Уэни Хьюз и несли где-то позади. Он плыл, зачарованный, за спиной профессора Регена, печально смотря на светлое небо пустыми серыми глазами, отливающими фиолетовым.

Адам был там, позади. Можно было развернуться, но тогда вся оставшаяся выдержка слетит. Тогда только высохшие слезы вновь покинут глаза. А Суви этого допустить не могла. Ей нужно было грозно смотреть на профессора Вальдена. Ради Адама.