— Мне нужно тебе кое-что сказать, — продолжила я тихо.

— Больше не жди меня в гостиной. Ты ведь не собака, — произнес он.

Я поджала губы.

— Мне не нравится, когда ты ночуешь не дома. Я хотела с тобой поговорить.

Мои глаза привыкли к темноте, и я смогла различить, как его губы изогнулись в усмешке. А затем он протянул руку и коснулся моей щеки. Ридрих сделал это так ласково и осторожно, что в груди все затянуло, а сердце, хоть и держалось из последних сил, но пропустило еще один удар.

— Говори, — сказал брат тихо.

Я перехватила его ладонь у своего лица и сжала ее.

— Пора мне исполнять свое обещание, Ридрих. Таинство. Мы должны провести его в ближайшую неделю.

— Этот болтун, — с легким раздражением произнес Ридрих. — Регори сказал тебе, что я отправляюсь на войну.

Конечно же, брат не спрашивал, а утверждал. Кто еще кроме императора мог бы поделиться со мной такими сведениями? А я не стала его переубеждать.

— Это очень важно, — нахмурилась я.

А затем произошло то, к чему ни сердце, ни разум, ни я - никто из нас не был готов. Ридрих переплел наши пальцы, а затем поднес их к своему лицу и провел по ним носом. У меня по коже побежали мурашки, сердце заколотилось в груди, а разум побежал искать красную кнопку. Он говорил мне, что это конечная, и он собирался выходить здесь.

Я его не винила.

Мне бы тоже не помешало куда-нибудь выйти, потому что в комнате внезапно стало слишком жарко, а от аромата шафрана, который кружил голову и путал мысли, было некуда деться, как и от брата, который вел себя очень противоречиво.

Ридрих. Переплел. Наши. Пальцы. Что это такое?

— Я не хочу, — шепнул он.

— Что ты не хочешь? — сглотнув, спросила я, пытаясь угадать на его лице эмоции. — Проводить таинство?

— Не хочу, чтобы пропадала метка нашего контракта, — поразил меня ответом мужчина.

И тут я поняла, что он был пьян. Как же я раньше не заметила терпкий с древесными нотками запах алкоголя?

— Мне нравится, что на тебе лежит темная печать, — продолжил Ридрих, и, перевернув мою ладонь, прошелся носом по запястью, на котором был еле заметный узор нашего давнего договора.

У меня от подобных действий все слова растерялись, а сердце разбухло до размеров воздушного шара и мешало сделать вдох.

А мужчина, даже не понимая, что наносил мне урон, сравнимый со сбросом атомной бомбы, продолжил:

— Это делает тебя не такой чистой. Оскверняет тебя. И позволяет мне думать, что ты можешь оставаться со мной во тьме.

Оскве… Что? Я ему какая-то божественная статуя?

Я сглотнула, надавала пощечин пребывающему в полном коматозе мозгу и попыталась взять себя в руки. Наш разговор свернул в какую-то не ту сторону, мы вроде бы про другое начинали говорить.

— Ридрих, таинство… — попыталась я придать нашей беседе правильное направление.

— Ты знаешь, что пахнешь светом? — продолжил он и прижал мои пальцы к своему лицу. — Также пахнет в храмах. Сладкий запах османтуса, благовоний и божественной энергии. Я ненавижу это.

— М-моя мама служила в церкви до того, как стала любовницей отца. Наверное, поэтому… — пробормотала я, потому что Ридрих очень близко подошел к тому, что ему еще рано было узнавать.

— Плевать. Раздражает, что столько отбросов могут вдыхать твой запах. Хочу закрыть все храмы.

И вот тут настало время для тяжелого дыхания. Мое бедное-бедное сердце уже отбросило всякую надежду на то, чтобы пережить сегодняшний вечер. Оно бешено колотилось, словно стремилось вырваться из груди. А я пыталась не подпускать к себе слишком близко слова, произнесенные по пьяной лавочке. Но получалось с трудом.

— Ридрих, давай спать, — прошептала я, понимая, что еще пара таких выходок с его стороны, и я за себя не ручаюсь.

Бог с ним, с таинством. Завтра поговорим.

— Спи, — согласился он, не выпуская моей руки.

Какой тут спи?!

— Ложись рядом, — пробормотала я, сама не веря в то, что говорила.

— Когда ты просишь с таким видом, сложно тебе отказать, — ответил мужчина, но не сдвинулся с места.

— Тогда и не отказывай, — шепнула я, поймав взгляд его глубоких черных глаз.

— Азалия, — произнес он, словно предупреждая меня быть полегче на поворотах.

Но я уже отняла у него свою руку и отодвинулась подальше от края, давая ему пространство, чтобы лечь рядом.

— Я скучаю по тебе, брат, — добавила я еле слышно, а в следующее мгновение мир перевернулся.