Шрифт:
– Оставь меня, мама Дина, - молвила Софья, так и уставившись задумчиво в сторону.
Ничего пока больше не было сказано. Мамка Дина покинула шалаш и направилась к подходившему Даниле. Довольный тот было уже прошёл мимо, как остановила она, твёрдой рукой упёршись ему в грудь:
– Куда это ты, Протасов?
– К Софье, - усмехнулся он так, будто поражён, что подобный вопрос ещё имеет место быть.
– Деньги плати за каждый час, проведённый с нею, - взирала горделиво мамка Дина.
– Ты с ума сошла? Я наоборот, прошу вернуть мне те деньги, что платил, - не менее горделивый сделал вид Данило.
– Забираю я её и не позволю ею торговать.
– Тон измени!
– приказом воскликнула мамка Дина, обратив внимание многих гусаров на себя, а дальше прошептала.
– Ты даже не знаешь, кто она! А я скажу... Из семейства Львовых она. Львовых... Ясно ли? Львова Софья Семёновна.
Данило смотрел исподлобья в ответ. Был поражён так, будто его пронзила пуля врага. Но, выдержав паузу, он приблизился к глазам не ожидавшей того мамки Дины и с усмешкой повторил:
– Забираю я её и не позволю ею торговать.
С этими словами он развернулся и направил шаг к оглянувшемуся генералу, перед которым тут же предстал со своим вопросом...
* - «К амуру», А. П. Беницкий, 1805г.
Глава 21
Не долго оставалась Софья в шалаше после всего, что сказала ей мамка Дина. Сразу нашла взглядом милого, который тем временем о чём-то говорил с генералом. Тот отвёл беседовать в сторону, к заброшенному сараю, у которого никого вокруг не было, и положил ему на плечо руку, словно в чём поддерживал. Данило внимательно слушал генерала и в самом конце подчинённо кивнул.
Откланявшись, Данило тут же заметил возлюбленную и направился к ней. Однако удалиться от заброшенного сарая не удалось. Вышедший перед ним Пётр наставлял саблю и улыбался:
– Не забывай упражняться, Протасов!
Выхватив свою саблю, Данило играючи отражал медленное нападение противника.
– Дуэль наша должна состояться, - улыбался Пётр, но улыбка была натянутой, показывающей неприязнь.
– На саблях рискнёшь биться?
– усмехнулся Данило, продолжая отражать его медленные удары.
– Это мы ещё увидим, - отвечал Пётр, вновь и вновь нападая, будто играл, от чего никто вокруг не принимал всерьёз данной битвы.
– Насколько знаю, здесь дуэли запрещены, - вздёрнул удивлённо бровью Данило и сделал выпад, попытавшись будто уколоть противника.
– В Петербурге встретимся однажды, - кивнул намёком Пётр и остановился.
Молча смотрел Данило ему в ответ, после чего поспешил всё же к так и стоящей у шалаша любимой.
– Что случилось?
– испуганно смотрела она, будто переживала за случившуюся странную битву между ним и Петром.
Данило заключил её в объятия и прошептал:
– Он был у тебя в шалаше тогда...
– Но ничего не было,... я же говорила, что прогнала, - переживала Софья и застыла в руках любимого, услышав его признание:
– А я вызвал его на дуэль, прежде, чем тогда к тебе пришёл. Она должна будет состояться.
– Нет,... умоляю, - упёршись руками в его грудь, смотрела взволнованно Софья.
– Никаких дуэлей... Никогда... Я не переживу.
– Родная, - ласково улыбнулся счастливый услышать подобное Данило и одарил её губы поцелуем.
Однако Софья, вдруг будто смутившись или растерявшись, отошла в сторону.
– Душа моя, - прикоснулся Данило к её плечам, а чувствовал, что её терзает нечто большее.
– Кто же ты на самом деле?
– вопросил она, закрыв глаза.
– Граф?
Он тут же догадался, в чём дело, и оглянулся на мамку Дину. Та стояла у кухни с Мартой и Люси, по виду которых, по их взглядам, сразу было ясно: знали они уже о происходящем...
– Вот, почему у ладанки твоей висит буква Л, - усмехнулся Данило, и Софья оглянулась:
– Что?
Любуясь милой, Данило чуть наклонил голову и улыбнулся:
– Львова ты.
– Кто?
– не понимала Софья, а сердце будто подсказывало нечто, вызывая слёзы подступать к глазам.
– Софья Семёновна Львова, - улыбнулся её любимый.
– Так и сказала мне мамка Дина. Но мне всё равно... Я только что договорился с генералом, что буду одним из тех, кто будет увозить вас всех в Петербург. Отпущены будут восвояси мамка Дина с твоими подругами. А ты... Я заберу тебя... Если не хочешь остаться с ними и жить, как они, - говорил Данило всё более взволнованно, но по глазам любимой видел, что желает она быть с ним.
– Увезу тебя, заберу с собой, согласна?