После этих слов мне становится еще страшнее. Получается, что если это Ник выглядит преступником, то на стороне Гардариана могут выступить все остальные кланы?! Это же заведомо проигрышная война!

Айлин берет меня за руку и уводит, хотя мне до безумия хочется вцепиться в рукав Ника, не отпускать его и самой никуда не уходить.

До самого вечера время проходит в сборах и практически в полном молчании. Слишком многое крутится в голове, настолько много всего, что превратить это в слова никак не выходит.

Ненадолго успеваю зайти к сыну. Он все еще спит, это даже начинает беспокоить, но Берта убеждает меня, что порой драконы после пробуждения могут спать несколько суток подряд: набираются сил и общаются с человеческим “я”.

Такое ощущение, что он в один момент стал взрослее и серьезнее. Но я не могу сдержать слезы при мысли о том, что все получилось, что Ник был рядом в нужный момент, что он… Боги! Он готов отстаивать нас и не отдавать.

Что? Я не понимаю, что тогда заставило его принять это странное решение и дать согласие на мой брак с другим? И причем тут кольцо?!

Засиживаюсь допоздна в общей комнате в покоях. Просто сижу на диване в темноте и смотрю в окно на убывающую луну. Ник все еще не пришел: к вечеру пришли вести, что в нескольких местах на границе были прорывы, которые удалось отбить.

Но теперь я в курсе, что границу Ник сдерживает в том числе своей магией, и каждый прорыв — это фактически дыра в его магическом резерве. Если их будет много, то либо Ник отпустит защиту, и тогда войска схлестнутся в прямой битве, либо он ослабнет и не сможет сам сражаться.

Ни тот ни другой вариант совсем не радует. Я никак не могу прогнать волнение и отправиться в кровать, даже несмотря на то, что вставать придется рано. Не хочу уходить, так и не поговорив с Ником. Слишком много хочется сказать и спросить.

Видимо, я даже успеваю задремать, потому что просыпаюсь от запаха кедра, смешанного со свежестью зимнего леса. Меня нежно, как хрупкую вазу, прижимают к горячему мускулистому телу.

Поднимаю глаза, скользя взглядом по шее, упрямому подбородку и высоким скулам. Вижу каждый мелкий шрамик и тонкие, едва заметные нити морщинок в уголках глаз. Ник замечает, что я не сплю и слегка хмурится, возможно, расстраиваясь, что разбудил меня. Зря. Я очень этому рада.

Касаюсь пальцами его щеки с едва заметной светлой щетиной, обвожу контур его чувственных губ, видя, как темнеет его взгляд от этого действия.

— Ник, — шепчу я, понимая, в чем именно я сейчас отчаянно нуждаюсь. — Поцелуй меня.

Глава 36. Не вернулся

Ник склоняется, легко касается моих губ, а потом вглядывается в меня своими глубокими синими глазами, в которых бушует пламя из смеси эмоций. Мне даже кажется, что я чувствую каждую из них, так мы сейчас близки.

Я чувствую его ненависть к Гардариану, сожаление о прошлом, желание защитить, бескрайнюю нежность и… страсть. Жгучая, почти выжигающая все остальные эмоции, передающаяся мне.

Ник сдерживает себя, ждет моей реакции. Я улыбаюсь, тянусь к нему и прижимаюсь своими губами к его губам. Да, я замужем, да, должна принадлежать Гардариану. Но этого никогда не было: я и мое сердце всегда принадлежали одному Нику, даже когда я думала, что он получил от меня желаемое и выбросил на растерзание жестокому дракону.

Боги! Только сейчас я понимаю, что никогда не могла поверить, что он это сделал без причины. Кто-то очень постарался нас развести. Но сейчас так не хочется думать об этом, хочется насладиться теми мгновениями, когда мы рядом, пусть даже весь мир сейчас против нас.

Ник замирает на секунду, а потом с тихим рыком сильнее прижимает к себе и несет… Но не в мою комнату, а в свою.

Не разрывая поцелуя, он опускает меня на кровать и скользит рукой по бедру, животу, накрывает ею грудь, вызывая во мне безумный трепет и желание. Ник ловит мой стон и, аккуратно спуская с моих плеч платье, покрывает их легкими горячими поцелуями.

Неправильно? Возможно. Но я растворяюсь в этом миге, плавлюсь в руках Ника, отдаю ему себя так же, как сделала это два года назад, и не жалею ни о том, что было в прошлом, ни о том, что делаю сейчас.

Ник проводит пальцами по моей шее и тем местам, где еще недавно были синяки. В темных от желания глазах читается восхищение и теплота.

— Никому больше не позволю поднять на тебя руку, — говорит он твердо, будто произносит клятву. — Ты создана для того, чтобы тебя любить и о тебе заботиться.