– Ничего уже не будет, - прохрипела она много позже. – Все закончилось. Ни семьи, ни детей, ни жизни. Я и Морти. Зачем я?

Она надсадно шептала, срывая голос, всхлипывая; все лицо было залито слезами, глаза блестели неестественной синевой.

Влад молчал, слушая, чувствуя, что ей нужно выговориться, а потом увидел на кухонном столе, рядом с засохшими бутербродами, нарезанными им утром, огромные портняжные ножницы. Он замер, почувствовав неприятный липкий страх.

– Зачем это тебе? – будничным тоном спросил он.

Она обернулась, чтобы посмотреть, на что он показывает.

– Я хотела обрезать волосы.

Не отдавая себе отчета, Влад взял полную пригоршню густых бело-золотистых прядей, лежащих на ее спине.

– Не надо, они очень красивые, - просто сказал он и поднялся на ноги, вынуждая ее тоже встать в полный рост.

Она была невысокой, и рядом с ним ей пришлось задрать голову. Слова Влада как будто снова зажгли её взгляд.

– Не буду, - тихо произнесла она, глядя прямо в душу.

– Тебе нужно менять жилье, я помогу, - твердо произнес он. – И поесть. Сейчас надо поесть, а после все остальное.

Он снял ветровку и, оставшись в теплой толстовке, по-хозяйски достал из холодильника колбасу, вареные яйца и майонез.

Она молча следила за ним, и вскоре не выдержала.

– Ты ведь слышал, что я сказала?

– Что? – на секунду отвлёкся он.

– Что случилось с моими…, - Катя тяжело сглотнула, - детьми.

Синие глаза снова наполнились доверху слезами.

– Да, - кивнул Влад. – Это бывает чаще, чем ты думаешь. Спроси у своего мужа, он же акушер.

Катя покачала головой: - Он и сказал мне, что я сама виновата. Моё тело не выполняет нужные вещи и каждый раз… Я безнадёжна.

Влад сейчас до конца понял одну страшную вещь – в эту депрессию вогнал Катю именно Смольнинов. Может быть, он сам этого не понимал, но пока они с ним жили, на неудачу Кате указывал именно он. Может быть, стремясь по-боевому настроить её на следующую беременность, а вышло иначе. Она совершенно перестала верить в себя не только как в мать, но и человека вообще.

– Тебе с сыром или без? – спокойно спросил Влад.

Она покачала головой: - Я совсем не хочу.

– Нет, нужно поесть, садись, - безоговорочно произнес Влад и добавил: - А то, что говорил твой муж… Что он еще мог говорить? Что это он виноват, лучше не обследовав тебя? Врачи всегда так говорят, чтобы выгородить себя, это профессиональное.

Она с живым интересом слушала его.

– На самом деле – ни ты, ни он, никто не мог знать, что произойдет, раньше ведь у вас не было детей. И не стоит тебе себя винить. Это судьба.

– Черная у меня судьба, - мрачно произнесла она.

– Это уж как ты сама ее раскрасишь, такая и будет, - чуть улыбнулся Влад.

Накормив Катю бутербродами, он ушел, с облегчением видя на её лице сытую лень. Значит, она сейчас ляжет спать и не будет думать о том, чтобы обрезать свои волосы. В этом поступке было что-то нехорошее, как будто длинная волна на ее спине была еще одной частью её самой.

С Морти он погулял сам и когда привел собаку обратно, увидел, что Катерина спит глубоким сном, чуть приоткрыв губы, как ребенок.

Глава 5 Сущность

Уже несколько дней преследовала какая-то зудящая неотвязная мысль. Как будто неясная, но существенная. А она делала всё, чтобы не замечать её.

Работа захватывала полно и не оставляла ни минуты на скуку, но странное ощущение не проходило. Она о чём-то забыла. О важном.

Рассеянно постукивая карандашом по клавиатуре компьютера, Марина разглядывала свои идеальной формы длинные ногти, покрытые лаком цвета фуксии. Её любимым цветом. Но и это совершенство не порадовало.

Она сурово сдвинула брови и вернулась к 3D проекту двухкомнатной квартиры на Суворова, над которым работала.

Какие глупости лезли в голову, представить сложно. В последнее время она так окунулась в творчество, в контроль над его реализацией, ремонты, что невозможно было отвлечься от всего этого.

Марина обожала свою работу. Человек творческого ума, она отдавалась ей полностью, считая, что это и есть настоящая жизнь. Это была она, всё остальное – просто приходящая часть. В том числе дети.