Она налила ему полную кружку чая и поставила на стол остывать, прекрасно зная, что он любит очень горячий.

Вообще то, что Виктор сидел у неё на кухне, выбивало из колеи. Когда-то этот человек был ей очень дорог, но их развело горе. Катя до сих пор была уверена - если бы дети были живы, их семья не развалилась бы.

Потому она не поднимала на него глаза. Было всё ещё больно.

– И я забираю с собой Марину Ковалёву. Мы сейчас вместе. Её муж ещё не знает, - подошёл он наконец к главному, с интересом глядя на её реакцию.

Виктор заметил, что он скорее ошеломил бывшую жену, но не осчастливил.

– А их дети? – тут же спросила она.

– Это главная проблема.

– Как? – тут же вырвалось у Кати. – Как ты её узнал?

– Судьба. Я случайно толкнул её на улице, помог дойти. Стали общаться. Мы нравимся друг другу, и даже очень.

– Я понимаю, - кивнула Катя. – Ты готов жить с ней и с её двумя детьми? Или как раз нет?

– Знаешь, дело не во мне. Я не знаю, стал бы я… Но она хочет уйти от Ковалёва одна, понимаешь? Я не осуждаю её, она узнала о вашей связи и призналась, что их отношения давно вели в никуда. Но последнее слово за ним. Я понятия не имею, что он скажет, потому что он не связывался с семьёй уже месяц. Она говорит, у него работа такая, что это нормально.

Катя молча, с огромными расширенными глазами слушала его, не моргая. Морщинка залегла между её светлых густых бровей, а складка у рта, делающая её старше, заломилась глубже.

Миллион мыслей вспыхивало и гасло у неё в голове, и Катя наконец опустила взгляд, чтобы не выглядеть странно. Она испытывала шок человека, жизнь которого меняется в одну секунду.

Женщина не могла позволить себе обрадоваться тому, что говорил её бывший муж, потому что не знала, как поведёт себя Влад. Для него дети имели огромное значение, и ради них связь с ней, да и связь жены с кем-то – всё это могло отойти на второй план. Такое мнение сложилось у Кати о Владе.

– Ты удивлена? – спросил Виктор, аккуратно беря кружку и наблюдая за ней внимательным взглядом.

Морти развалилась у ног хозяйки, положив голову ей на тапочки. Собака дышала тяжело, прикрывая глаза в сонной дрёме. Катя смотрела на неё и пыталась себя отвлечь.

– Я? – почему-то испуганно спросила она. – Я и не знала, что в жизни так бывает. До этого судьба приходила ко мне только с траурными лентами.

Виктор отвёл взгляд, изменившись в лице.

– Прекрати уже, ладно? – сквозь зубы процедил он. – Не надо опять.

– А ты считаешь нормальным уводить женщину из семьи, которая хочет бросить двоих детей? Младшему только год с небольшим.

Виктор с холодным стуком поставил чашку на стол, расплескав кипяток себе на пальцы и зашипел, сжав кулак от боли.

– Она не хочет жить с ним, в чём я виноват?

– Ты должен повлиять на неё, чтобы она не бросала детей. Она же мать!

– Из неё вышла плохая мать, если хочешь моё мнение. Как и из тебя, неизвестно, какая была бы мать. Может быть, некоторым это и не дано, потому что не нужно? Как ты думаешь?

– Я не знаю, почему не дано, - её голос предательски дрогнул. – Тебе же лучше знать, ты ближе к Богу, чем я. Ты иногда решаешь, кому жить, а кому умереть, у тебя работа такая.

Он вскочил, едва не опрокинув кружку, толкнув стол. Его глаза были огромными от ярости. Она смотрела на него снизу вверх холодным синим взглядом глубоко уязвлённого человека.

– Признайся, ты обрадовалась просто, потому что твой любовник теперь прибежит к тебе. Ему же надо будет кому-то спихнуть своих детей? Ты очень удачно подвернулась.

– Это Марина так считает? Или ты? Я думаю, тебе нужно уехать в Англию, а так всё и без тебя образуется. Марина найдёт тебе замену очень быстро.

Виктор резко сделал шаг из-за стола, чуть не споткнувшись о перегородившую дорогу Морти, и через минуту его уже не было в квартире. Остался только его запах.

Катя долго сидела за столом, слушая, как в висках кипит кровь, и все его слова, как всегда, крутились в голове, повторяясь и множась.

Нет. Не было бы у них семьи. Никогда. Даже если бы смерть не пришла к ним в самом начале.

***

Когда наблюдаешь, как меняется твой собственный муж, как он врёт и изворачивается, чтобы выгородить себя и казаться хорошим, в какой-то момент наступает равнодушие. Это и есть настоящий тупик.

Марине раньше думалось, что она придёт в бешенство, если узнает что-то о Владе, будет бить посуду, кричать, царапать ему лицо, но на самом деле она уже остыла после разговора с уродливой курицей, которая корчила из себя бедную-несчастную. Если Влад был готов променять свою жену на это чучело, тогда он того и заслуживал.