– Оставь меня в покое!

Мэри не смогла удержать рыданий. Значит, Кэрол разгадала ее ухищрения! В отчаянии она бросилась на диван с тщетным желанием раствориться в нем.

Потрясенная сестра села рядом и положила руку ей на плечо.

– Успокойся, Мэри.

– Это ужасно...

– Нет. От слез тебе станет легче. Тебе надо успокоиться, чтобы принять правду, всю правду...

Мэри поднялась и обратила к сестре лицо, мокрое от слез.

– Раз ты хочешь все знать, то знай, что Джон стал моим любовником! выкрикнула она почти в нервном припадке.

Вместо ответа Кэрол расхохоталась.

– Что тут удивительного, дорогая? Я хотела бы знать, какой мужчина сможет устоять перед такой привлекательной особой, как ты!

Отчаяние овладело молодой женщиной.

Ее признание было чистым безумием! Она скорее дала бы разрубить себя на кусочки, чем признаться, что Джон не испытывает к ней ничего, кроме физического влечения.

– Где уж тут говорить о привлекательности! Я всего лишь инвалид, потерявший свое "я"!

На этот раз Кэрол потеряла терпение. Взяв сестру за плечи, она встряхнула ее и сказала гневно:

– Ты говоришь чушь! Тебе должно быть стыдно оплакивать свою судьбу, когда на свете столько людей, страдающих намного больше, чем ты! Твои комплексы неуместны и смешны!

Эти слова прозвучали для Мэри подобно пощечинам, она замерла, и ее слезы иссякли так же быстро, как пришли.

Она вытерла лицо. Ее достоинство - это было все, что у нее оставалось.

– Ты права. Я потеряла голову, - проговорила она.

Этот спор имел, по крайней мере, тот положительный результат, что вернул ее к реальности.

– Поскольку у нас время признаний, то я хотела бы сделать еще одно.

– Боже, что еще?

– Я не только сказала Джону, что ты проведешь здесь зиму, но за неимением моей собственной личности, похитила твою.

– Не понимаю...

– Это очень просто: несчастный случай и амнезия произошли с тобой... А я.., я антиквар из Нью-Йорка!

На этот раз последовало продолжительное молчание. Видимо, Кэрол потребовалось время, чтобы переварить еще один абсурдный поступок сестры.

В конце концов она все же спросила:

– Но для чего?..

– Для того чтобы знать истинное мнение окружающих о таком случае, как мой. Жалость ко мне для меня невыносима. Девушка покачала головой.

– И как же Джон отнесся к моей мнимой амнезии?

Мэри запустила пальцы в свои волосы. Она посмотрела пристально на носки своих мокасин и призналась тихим голосом:

– Никак... Кажется, он не увидел здесь большой драмы.

Взрыв смеха покрыл ее ответ. И поскольку Мэри имела неосторожность вопросительно взглянуть на сестру, та захохотала еще сильнее. Можно ли было проявлять такое бессердечие?

– Кэрол!

– Извини меня, дорогая, но, право, это очень смешно!

– Ты находишь?

– Столько трудов - и в результате "пшик"!
– Затем, став серьезной, она поправилась:

– Нет, я ошиблась. Эта ложь показала тебе, по крайней мере, одну вещь что в твоем случае нет ничего катастрофического.

Она обняла ее, и, поскольку атмосфера после грозы посвежела, их разговор продолжался более спокойно. Долгая беседа в конце концов успокоила Мэри. За ужином они попробовали взглянуть в будущее.

– Должна ли я сказать ему всю правду?
– простонала Мэри. Кэрол в задумчивости покачала головой.

– Когда придет время. Я думаю, что Джон отнесется к этому философски и с пониманием. Он очень влюблен, не так ли?

Мэри не знала, что сказать. Означал ли подарок сестре, что эта небольшая картина утратила для него свою ценность? Действительно ли он отказался от этой прошлой любви? Кэрол тактично не настаивала на своем вопросе.

– Послушай, дорогая, поскольку я, как предполагается, должна вернуться, оставь у себя эту картину и дай время все уладить. Хорошо?

– Ладно. Впрочем, разве у меня есть другой выход?

Кэрол приняла еще одно решение - уехать завтра же в Хьюстон.

– Мое присутствие здесь лишь осложняет тебе жизнь, - признала она.

Мэри согласилась. В то же время сомнения одолевали ее: если она отпустит Кэрол, то потеряет своего самого верного союзника, родную сестру. Почему всегда за счастье надо так дорого платить?

Когда маленький автомобиль Кэрол исчез на белой дороге, Мэри смахнула слезу, и на минуту сомнения овладели ею. Как она смогла оказаться столь трусливой? Нужно во всем признаться Джону...