Молодая женщина решительно сняла телефонную трубку. Тревога сжала ей сердце, когда в аппарате прозвучал низкий голос художника.

Еще несколько секунд она колебалась, но затем промолвила с трудом:

– Джон... Мне надо с вами поговорить.

– Боже правый, дорогая, почему такой торжественный тон?

– Боюсь, что ваш тон станет не таким, когда я вам все скажу... Джон рассмеялся.

– Что случилось? Кэрол порвала пейзаж, который я подарил?

Как? Он мог еще шутить по поводу своей любимой работы?

– Кэрол уехала. Она не взяла с собой вашу картину. И именно о ней я хотела бы сказать, признавшись кое в чем.

Джон помолчал, а потом спросил, как ей показалось, охрипшим голосом:

– Об этой картине?

Мэри словно испытала шок. Наивная, глупая женщина! Воспоминания об Ирландии постоянно жили в душе того, кого она любила! Призрак прошлого был более опасен, чем живая соперница.

– Нет. О Кэрол, - уточнила она. Джон едва уловимо вздохнул. Все эти семейные истории ему наскучили!

– Хорошо, я приеду, - коротко промолвил он. Не успев повесить трубку, Мэри пожалела о сказанном. У нее закружилась голова и чуть затошнило. Эта короткая тошнота лишь подтвердила, что вся эта история болезненно действует на нее.

Через десять минут "мегари" остановился во дворе. Мэри уже успела забежать в свою комнату и надеть платье. Терапия должна была начаться с сегодняшнего дня. Ее ноги загорели, и молодая женщина была удивлена своим отражением в зеркале. Голубая туника гармонично сочеталась с цветом ее глаз и придала ей почти юношеский вид. Джон также это заметил.

– Дорогая, - прошептал он взволнованно, - ты восхитительна...

Он обнял ее, и желание охватило Мэри. Она тихонько отстранилась от него.

– Кэрол действительно уехала?
– спросил он, бросив беглый взгляд на лестницу.

– Да...

Он обнял ее, и его губы запечатлели на ее устах жгучий поцелуй. Его руки скользнули вдоль корсажа. На какую-то секунду Мэри захотелось послать все к черту и оставить все как есть. Знакомый огонек вспыхнул в глазах Джона, и ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы оторваться от него.

– Джон, ради бога... Мне нужно с вами поговорить.

– Я знаю. Но разве нельзя с этим подождать? Сумрачная тень пробежала по васильковым глазам Мэри, и она медленно покачала головой.

– Боюсь, что у вас будет намного меньше желания любить меня, когда вы узнаете...

– Это ужасное признание требует, чтобы мы остались на кухне?
– спросил он улыбаясь.

– Да.

– Обстановка не очень романтична.

– То, что я вам скажу, - также.

– Очень хорошо, - вздохнул он.

Мэри посмотрела на него с упреком. Он вел себя так, что она теряла всю свою смелость. Ведь Кэрол посоветовала ей дождаться удобного момента, чтобы признаться во всем. Действовать импульсивно было не лучшим вариантом.

– Вы не хотите кофе?
– спросила она, чтобы выиграть время.

– С удовольствием.

В кофейнике еще оставалась половина, и Мэри налила две чашки, сев напротив него.

Она отпила глоток и без предисловий выпалила одним духом:

– Джон, я была нечестна по отношению к вам. Я не сказала вам правды... Я многое выдумала.

Ни один мускул не дрогнул на лице Джона. Хорошо ли он понял?

– Джон!

– Да, я понимаю. Но, может быть, у тебя были веские причины? И кроме того, мне надо знать, в чем ты мне солгала. Ты меня не любишь?

Молодая женщина широко раскрыла глаза.

– Джон!
– повторила она.

Мысли смешались в ее голове. Они впервые заговорили о своих чувствах.

– Ответь на мой вопрос.

Молодая женщина судорожно стиснула пальцами кофейную ложку.

– Я... Я вас люблю.

Он порывисто положил свою руку на ее ладонь.

– Я тоже. Тогда в чем проблема?

– Мое прошлое...

Губы Джона сомкнулись чуть плотнее.

– Оно так ужасно?

Мэри сделала над собой невероятное усилие. Слова застревали у нее в горле.

– Оно не существует. Джон расслабился.

– Тем лучше.

– Вы плохо меня поняли, Джон...

– Тем хуже...

– Джон, прошу вас, перестаньте шутить! Почему вы делаете мою задачу еще более трудной? Разве вы не придаете никакого значения тем годам и тому опыту, которые позади нас?