– Дорогая, – сказала она дочери, – вы слишком добры к этой бесполезной старухе. Мне было бы приятнее, если бы ты и Майк, добрый, честный человек, устроились в ней.

– Ни слова больше и не надо себя так называть, – ответила миссис Кэсседи, суетливо наводя порядок в и без того безупречном помещении. – Как бы мы с Майком выглядели, валяясь на большой кровати, а вы – на соломе. Мне было бы стыдно так поступать. Мы еще молоды, и наши кости отдыхают, где бы мы ни были.

В первую ночь, когда бабушка МакКри спала в большой кровати, она с трудом опустилась на колени у изголовья матраса и, поднявшись, коснулась картины тонкими, дрожащими пальцами. Затем она прочитала молитву и осенила себя крестом, чувствуя себя в безопасности и достатке, как никогда прежде за всю свою долгую, наполненную трудом жизнь. Не сам ли "Он" присматривал за ней?

В результате пребывания на открытом воздухе во время наводнения у бабушки обострился ревматизм. Когда ее впервые уложили в большую кровать под благословенной защитой "Самого", она чуть ли не двоилась от боли, и даже ее благочестивые благодарения и прошения к Небесам сопровождались стонами и вздохами. Теперь чудо, или то, что имело сильное внешнее сходство с ним, дало семье Касседи и их соседям новый повод для изумления. Первые двадцать четыре часа пребывания в постели ознаменовались заметным улучшением состояния госпожи МакКри. В конце второго дня она встала, заявив, что боли ее покинули, и предложила дочери свою помощь по хозяйству. На третью ночь – но это секрет бабушки и ее младшей внучки – она поразила Мейми, вызвав ее на соревнование по прыжкам со скакалкой, и ловкость, проявленная помолодевшей старушкой, могла сравниться только с изумлением ребенка или с ее собственным последующим покаянием. Подробности выздоровления бабушки, за исключением эпизода с прыжками со скакалкой, вскоре стали достоянием общественности. Возможно, у сомневающихся возникли бы сомнения в правдивости этой истории, если бы бабушку не видели часто без трости, живым свидетелем сверхъестественной силы "Самого".

Джейни Мак, хромая с самого рождения, жила в следующем доме от дома Касседи, когда произошли эти события, и после долгих обсуждений ее мать решилась спросить у бабушки Маккреа, может ли Джейни переночевать одну ночь в большой кровати.

– Не на одну ночь, но на сколько надо, если это пойдет ей на пользу, – последовал радушный ответ. – Не скажу, что "Сам" ее вылечит, но вреда не будет. Я и сама теперь так молода, что могу прыгнуть в воду, и ничего страшного не случится.

Дядя Джейни, признанный скептик Фиддлерс-Пойнта, от души потешался над "суевериями этих девчонок"; но когда по истечении недели Джейни вышла из дома Касседи без своих костылей, он тут же развернулся и отправился в Канзас-Сити на поиски работы, которая, как он слышал, ждала его там.

Отец Джозеф был в отъезде в то время, когда происходили эти чудесные исцеления. Вернувшись в Фиддлерс-Пойнт, он застал поселение в полном смятении.

– Что это за история о том, что в вашем доме творятся чудеса? – спросил он Майка.

В голосе доброго священника слышалась суровость, ибо для него это был серьезный вопрос, о котором в любом случае следовало доложить начальству в церкви, провести тщательное расследование и, если это заблуждение, сурово пресечь.

– Мне сказали, что картина исцелила госпожу МакКри и Джейни Мак, – уточнил он.

Майк покрутил в руках хлыст и сделал над собой некоторое усилие, прежде чем механизм его челюстей смог сформулировать ответ.

– Они действительно так говорят, – наконец признал он.

– А вы что скажете? – нажал священник.

– Они обе ходят, – последовал неторопливый ответ.

Не добившись от Майка ничего другого, отец Джозеф отправился навестить пострадавших и обнаружил, что они активны, как и было заявлено. Все еще озадаченный и встревоженный, не желая позволить заблуждению проскользнуть в свои ряды беспрепятственно и не желая быть препятствием для того, что может быть действительно благом Небес, осторожный священник обратился к Касседи с просьбой. Его уже много лет мучила досадная нервная болезнь, от которой подергивалась левая сторона лица. Позволит ли его семья переночевать в чудесной кровати?

Он не собирался предавать этот эксперимент огласке, но, забыв приказать Касседи хранить молчание, вскоре разнеслась весть о том, что отец Джо, а не кто иной, сам собирается поспать в постели бабушки МакКри.

Много было предположений о результатах эксперимента священника, много было бы комментариев, если бы эта маленькая община могла наблюдать за странными событиями, происходившими в большой спальне, после того как Касседи пожелали своему преподобному гостю спокойной ночи и ушли к себе на покой. Прежде всего, отец Джозеф достал несколько священных символов и инструментов своего высокого сана и предался столь продолжительным молитвам, что часы пробили ровно двенадцать, когда он улегся. Но даже тогда он не выказал ни малейшего намерения раздеться, а облачился скорее в одеяния своего сана и со свечой и книгой принялся, согласно давно устаревшим правилам, определять, может ли изображение над головой по какой-то случайности получить свою необыкновенную силу от духа тьмы и зла.

Странное, но впечатляющее зрелище представлял собой священник, в полуночном уединении совершавший священные обряды при свете одинокой свечи, чтобы оградить свой приход от возможного некромантического влияния.

Отец Джозеф не был особенно суеверным человеком, но он обладал богатым воображением и был очень добросовестным, и его действия в доме Касседи в ту ночь были противопоставлением всего легкомысленного и суетного. В конце концов, убедившись, что, какой бы ни была картина, она точно не является результатом сатанинского вдохновения, добросовестный священник снял с себя одежду и положил голову на подушку под " Самим", где, утомленный долгим бдением, вскоре погрузился в восхитительный сон. Он не просыпался до тех пор, пока миссис Касседи, встревоженная его долгим молчанием, не постучала робко в дверь спальни. Бодро ответив ей, он вскочил с кровати, ощущая прилив новых сил. Не успел он одеться, как в нем самом произошла большая перемена. Нервное расстройство, которое мучило его на протяжении двадцати лет, полностью покинуло его. Он спустился в семейную гостиную в состоянии изумления. Касседи собрались вокруг него с возгласами удивления и выражениями радости, и вскоре половина прихода собралась у дверей бригадира, чтобы узнать о новом чуде, которое сотворил "Сам".

В течение нескольких дней после этого события в Фиддлерс-Пойнте больше ни о чем не говорили. Обычные повседневные дела казались ничтожными по сравнению с поразительной очевидностью того, что целый ряд сверхъестественных деяний был совершен в том самом районе, где еще недавно мужчины стояли в ужасе, а женщины оплакивали потерю имущества и уничтожение плодов труда всей жизни.

Таких собраний, какие отец Джозеф собирал в маленькой церкви Святой Анны, таких перевоспитаний закоренелых отступников, таких обращений непокорных еретиков, такого благочестия среди женщин его паствы и таких щедрых пожертвований в различные фонды церкви, никогда прежде не знали в этом бедном приходе.