По мере того как слухи о чудесных исцелениях распространялись и, несомненно, усиливались, калеки из других приходов стали посещать нищенствующий и давно презираемый Пойнт и умолять о допуске к благодатному присутствию "Самого". Сверху и снизу по реке они прибывали все чаще и чаще, пока Касседи не стали испытывать нехватку времени, чтобы принимать их и одновременно вести домашние дела в своем хозяйстве. Их уединение уходило в прошлое, и на него приходилось оглядываться с сожалением и тоской. Майк больше не мог, вернувшись с работы, накинуть халат и натянуть чулки без обуви в уюте собственного дома. Дети с утра до вечера были одеты в свои лучшие платья и вели себя наилучшим образом, что, после того как новизна улетучивалась, становилось крайне утомительным. Бабушка МакКри, бедная женщина, не могла больше наслаждаться своей большой комнатой и прекрасной кроватью, видя, что днем в помещение вторгаются любопытные или беспокойные паломники, а ночью его обычно занимают один или несколько хромых, неходячих или слепых.

Поначалу, когда те, кто находился в тяжелом положении, просили о возможности занять большую кровать, сердца миссис Кэсседи и бабушки МакКри таяли, и незнакомцев принимали безвозмездно, чтобы они могли получить пользу от целебного влияния "Самого"; но через некоторое время, действуя по совету отца Джозефа, за эту привилегию стали брать небольшую плату. Честный священник, преисполненный благочестивой радости по поводу появления такого чуда в его приходе, уведомил об этом своего епископа, и тот немедленно прибыл, чтобы приложить печать своего одобрения к делу, которое обещало принести славу его епархии.

Когда великий человек вошел в почтенное жилище Касседи, маленькие девочки застыли в благоговейном молчании, а женщины нарядились, как на большой праздник, и с трепетной преданностью сопровождали его, в то время как даже Майк был вынужден остаться дома, отдать свободу своего мускулистого тела в рабство воскресной одежды и подчинить свою бронзовую шею несносным узам накрахмаленного воротничка. Епископ расспросил всех и остался доволен. Более того, он с удовольствием произнес епископское благословение и, уходя, оставил после себя запах святости и подтверждение своего авторитета. После этого двор Касседи уже не вмещал толпу, которая собиралась там ежедневно, и теперь уже известная семья тайно, но горячо желала вернуться к прежней безвестности и восхитительному покою тихого образа жизни.

Когда газета "Джефферсон Сити Палладиум" узнала об этом, а она в конце концов узнала, молодой и предприимчивый репортер был откомандирован для подготовки материала. Он посетил Фиддлерс-Пойнт, решив сделать хорошую историю из того, что, по его мнению, окажется незначительной сенсацией. Действительность настолько превзошла его ожидания, что по возвращении в редакцию он написал восторженный рассказ о своих открытиях, приукрашенный множеством остроумных штрихов оригинального характера, а также украшенный эффектной формой заголовка, которой не мог не ошеломить и самого глухонемого прохожего. В словах, которые могли бы украсить рекламный щит, людям предлагалось узнать, что открыта новая Лурдес, американская святыня, которая может соперничать с величайшими религиозными лечебными заведениями старого света. Об исцелении отца Берка было написано полколонки в статье, которая заняла полторы страницы "Палладиума".

Одним из немедленных последствий этой публикации стало то, что она привлекла внимание доктора Гамильтона Уилтона, крупного специалиста по нервным болезням, недавно вернувшегося из своего отпуска в Европе.

– Я просто проедусь и посмотрю на это, – задумчиво сказал он. – Во время подобной пандемии обязательно проявятся все фазы общественной истерии.

Визит доктора Уилтона в Фиддлерс-Пойнт был сопряжен с рядом неожиданностей. Прежде всего, он узнал в жилище Касседи свой собственный дом, построенный три года назад на реке Канзас, ниже Топики. Там он устроил нечто вроде скита, где иногда уединялся, чтобы в одиночестве заниматься научными экспериментами, которые были для него развлечением. Во время великого наводнения, когда он отсутствовал в Европе, это здание было смыто, и он предполагал, что оно вместе с содержимым превратилось в обломки и по частям было унесено в Миссисипи.

В сопровождении миссис Касседи доктор поднялся в комнату бабушки Маккреа, где старушка сидела в утомленном состоянии и рассказывала так часто повторяющимися фразами, что они звучали как заученный наизусть урок, дивную историю о чудесах, творимых "Самим". Углы комнаты уже начали заполняться коллекцией тростей и костылей, неизбежных принадлежностей лечебной святыни. Уилтон долго и с любопытством разглядывал картину над кроватью, потом с сочувственным интересом посмотрел на женщину, для которой, очевидно, эта выставка уже стала утомительным занятием. Он задумчиво положил руку на раму кровати и провел пальцами по резьбе. Один раз он, казалось, собирался что-то сказать в ответ на реплику бабушки МакКри, но в итоге лишь вежливо поблагодарил ее и, оставив в ее руке банковскую купюру, с поклоном удалился.

Второй сюрприз случился, когда Доктор стоял у дверей прихода лицом к лицу со священником. Некоторое время ни тот, ни другой не могли обрести дар речи. Как Хэм и Джо, они заполнили часы своего активного детства шалостями и приключениями, никогда не предпринимавшимися поодиночке, и приобрели блестящую, хотя и незавидную, репутацию местных озорников еще до того, как они достигли подросткового возраста. Теперь Врач и Пастор стояли лицом к лицу, онемев, потому что старые воспоминания упрямо боролись с формальностью взрослых приличий.

– Джо! Джо! ты старый… – поперхнулся Уилтон.

– Хам! Ах ты, грешник!

Священник притянул его к себе и закрыл дверь, после чего обнял за плечи и исполнил нечто вроде фанданго, за что впоследствии очень раскаивался.

Через некоторое время, когда они сидели за отбивной и бутылкой шабли в тихой комнате гостиницы, Уилтон рассказал отцу Джо историю дома.

– Среди экспериментов, заинтересовавших меня перед самым отъездом в Европу, – говорит он, – были те, к которым я приступил с наибольшим усердием, – связанные с удивительными свойствами недавно открытого минерала радия. По счастливой случайности я раздобыл очень небольшое количество этого бесценного вещества и попытался найти средство, с помощью которого можно было бы сделать воду или какую-нибудь другую среду радиоактивной, чтобы проверить лечебные свойства, которые ученые уже тогда начали приписывать радию. Сам минерал, как вы понимаете, не только слишком дорог, но и является слишком мощным агентом для прямого использования. Такое его применение, я полагаю, привело бы к язвам, жутким уродствам, безумию и смерти. Разведя его в воде до бесконечно малой пропорции, я решил, что вредоносные свойства этого вещества можно превратить в благотворные. Не желая доверять свои тайные надежды всенародному обсуждению и стремясь применить результат своих трудов наиболее эффективным образом, я приобрел старую массивную кровать, в боковины которой, сделав для этой цели углубления, вставил специально приготовленные флаконы с жидкостью, на практике окружая обитателя кровати тем, что, как я надеялся, обеспечит новое и эффективное лечебное воздействие.