Сама по себе информация его не сильно удивила, удивил масштаб, как быстро всё разрослось до поистине эпического противостояния. Хотя, казалось бы, обычная драка… Первую помощь людьми уже оказали, и все свободные силы, по приказу дежурного офицера, оказались брошены на поддержку отряда Маркуса.

Рядовое событие переросло в большую драку, появились люди Зельдте, преследуя какие-то свои интересы, и всё пошло наперекосяк. Стоило приложить все силы, чтобы всё не закончилось совсем уж плохо. Драка уже превзошла все мыслимые и немыслимые пределы, затмив собой первомайские события. Но уже мало что можно изменить, да и сил свободных не осталось вовсе.

Те штурмовые отряды, что несли патрульную службу по городу, банально не успеют к месту событий, да и полиция стянула все силы на площадь или вот-вот стянет. Придётся докладывать фон Заломону о случившемся, не жалея правды. Нехотя сняв трубку, Штеннес набрал домашний номер своего главного начальника и стал ждать, когда тот ответит.

— Алё!

— Герр Заломон (прям как Завулон), у нас небольшие проблемы, наши штурмовики разнесли митинг коммунистов на Балтийской площади, но в дело вмешались «стальные шлемы», и сейчас там идёт битва всех против всех. Полиция уже давно в курсе, обер-бургомистр Берлина тоже, министр внутренних дел обратился к частям рейхсвера. Об этом мне сообщили мои друзья. Мы приложим все силы, чтобы выпутаться из возникшей неприятной ситуации, но большего сделать я не смогу. Вы должны быть готовы к любому развитию событий.

— Гм, я только что об этом узнал, и ты мне сейчас всё изложил более чем подробно, Вальтер. Что ж, наши парни молодцы, чем всё это закончится, не знаю, но получат неприятностей как коммунисты, так и мы, и эти дебильные «шлемы» тоже, так что не переживай, ответственность за драку мы разделим в равных пропорциях, но почему так случилось?

— Не могу сказать, я собираюсь выехать на место и разобраться со всем лично. Машина уже ждёт.

— Я понял, поезжай. По приезде доложишь обо всём в подробностях. Я как раз сам собираюсь после доклада Гитлеру добраться до твоего штаба, чтобы лично выслушать тебя о том, что там реально произошло и каковы причины нападения монархистов на нас. И не забудь привести к себе парочку штурмовиков, которые непосредственно участвовали в драке!

— Понял, есть! Выезжаю, — Вальтер Штеннес аккуратно положил на рычаги телефонную трубку. Взяв со стола кепку штурмовика, он нахлобучил её на голову, посмотрелся в зеркало и решительно открыл дверь.

Эрнст фон Заломон тоже положил трубку и, поморщившись, отошёл к окну, чтобы обдумать только что полученную информацию. Видимо, Зельдте начал двойную игру, вписавшись за коммунистов или, наоборот, дав понять, что не вступит в коалицию ни с кем. Естественно, он это сделал не просто так, а по приказу, ну да ладно, пусть у Гитлера о том болит голова, а также у его кураторов, что снабжают деньгами НСДАП. Отойдя от окна, набрал глава СА знакомый номер. Трубку никто не взял, тогда он набрал другой номер, подождал, но и Геринга на месте не оказалось.

Плюнув, Заломон стал одеваться и вызванивать всех подряд, нашёлся только Геббельс. Рассказав ему о возникших проблемах, руководитель СА с досадой бросил трубку и, одевшись, вышел из кабинета, бормоча себе под нос одну-единственную фразу: «Всё только начинается, господа, всё только начинается…»

Шириновский хоть и стоял позади всех, изредка выкрикивая с места, но всё равно иногда порывался вперёд, чтобы стукнуть зазевавшегося коммуниста по башке.

— Я мстю, и мстя моя страшна! — кричал он во всё горло и с размаху бил.

Не то чтобы у него была ненависть к немецким коммунистам, просто его подзуживал внутри Маричев, который не считал немцев за своих, особенно после того как узнал из памяти Шириновского, что они сделали с русскими.

Его мысле-эмоции говорили о том, что бить надо всех немцев, невзирая на личности и партийное положение, всё равно они почти все потом станут нацистами, так чего же их жалеть тогда? Резонная мысль самого Шириновского, что не стоит всех грести под одну гребёнку и многих коммунистов потом расстреляли и заморили в концлагерях, не нашла особого сочувствия у Маричева.

Кто там когда и кем стал, не известно, и проверять это не будешь. Лидеры коммунистов однозначно пострадали, а рядовые члены КПГ и боевики Рот Фронта вполне могли стать солдатами и офицерами Вермахта, а то и кем-то похуже. Так что лучше бить по морде, а не по партбилету!

Шириновский в глубине души был с ним согласен и поэтому, когда было безопасно, лупил что есть силы тех, кого было удобнее бить. Хоть это не всегда удавалось, а один раз и вовсе промахнулся и сам пропустил ответный выпад.

Удар дубинкой по бедру отбросил его назад, ноги подкосились, и, покатившись кубарем, он и не заметил, как в дело вмешалась третья сила в лице пресловутой фронтовой организации «Стальной шлем».

Это уже был откровенный сюр, все три местных ЧВК «Sturmabteilung», «Stahlhelm, Bund der Frontsoldaten» и «Roter Frontkampferbund» состояли из бывших фронтовиков, что было указано даже в их названиях, кроме собственно СА, но и там они составляли критическое большинство, особенно после 1930 года.