– - Пять месяцев! Пять месяцев я тебя не видел! Ты знаешь, до последнего момента я боялся, что ты не решишься приехать. Я просто сходил с ума.

– - Да как же, я ведь тебе обещала, и ты мне, как порядочный человек, обещал жениться! Кто же меня еще возьмет в таком солидном возрасте?
– кокетничала Яна.

– - Ну расскажи, что произошло после нашего с тобой последнего разговора по телефону?

Яна поведала о своих приключениях в воздухе и на суше :

– - Таможенники в Петербурге сразу потеряли интерес к моей персоне, углядев в декларации вывозимую сумму в 55 долларов, зато кабальеро на паспортном контроле здесь меня здорово подкусил...

Мартин переменился в лице:

– - Надеюсь, ты записала номер его жетона? Понимаешь, что за такое он может слететь с работы! В этой стране дискриминация по национальному признаку категорически запрещена! Какой же мерзавец! Хочешь, мы вернемся обратно наверх и я поговорю с его начальством?

– - О, нет, нет, давай не будем начинать наш первый день с этого. Может мне пора начать осознавать тот факт, что я превратилсь в этническое меньшинство, -- она кокетливо рассмеялась.

– - Ты не меньшинство, ты самая красивая женщина, какую я либо встречал!

– - Нет, я вовсе не красива, а лишь чертовски мила...

Мартин хорошо помнил это одно из ее любимых выражений. Они уже дошли до машины и погрузили чемоданы в багажник.

– - Хорошо, что самолет не задержался, и мы успеем вырваться из Сан-Франциско до часа пик, -- проговорил Мартин, заводя мотор. Мы, скорее всего, будем дома через 2 часа, а если бы попали в пробки, то и четыре часа можно проторчать. Ты не представляешь, какое количество людей проживает в пригородах и вынуждено каждый день ездить на работу и обратно.

Яна с жадностью смотрела в окно машины: настоящие небоскребы, первые в ее жизни, незнакомые деревья и цветы, пронизанные солнцем; затем мосты, мосты, мосты через залив - таких длиннющих она нигде не видела. Все в голубой дымке. Как только они отьехали от "большой воды" океана, выжженные солнцем волнистые холмы сменились на равнины. Показались кокетливые пальмы, в юбочках и с прическами, огромные кактусы, магнолии, олеандры и другие тропические растения среди знакомых ей дубов, березок и кленов. Через пару часов, незаметно проведя время в беседе, они вьехали в центр города Сакраменто. Яна остолбенела, заметив на улице нескольких непривычно толстых людей, плавившихся на жаре. Студенистые, одни были в состоянии передвигаться только в инвалидных креслах из-за своей полноты, а другие, рыхлые -- шагом, еле-еле. Это был почти культурный шок: в ее представлении американцы должны были походить на голливудских красоток и красавцев из сериала "Санта-Барбара".

Глаза болели от непривычно яркого солнечного света. "Мы тебе срочно купим солнцезащитные очки",-- обронил Мартин. В машине было прохладно из-за работающих кондиционеров, oкна плотно закрыты, но снаружи чувствовался палящий зной. Когда она вышла из машины, голова ее закружилась от разницы температур. "Вот здесь мы будем жить. Добро пожаловать!" - Мартин с трудом выговорил по - русски.

Ее неприятно удивил этот двухэтажный деревянный дом, обвитый плющом, прямо скажем, не обремененный архитектурными излишествами. Мартин снимал там квартиру на первом этаже (свой дом он оставил бывшей жене).

Они вошли в квартиру: правую половину уютной и довольно просторной комнаты занимала гостиная с минимумом мебели: темно синий бархатный диван, кресло, журнальный столик и маленький телевизор (есть же все-таки обстановка, а подруга Зои утверждала, что американцы традиционной мебелью не пользуются). В левой части находился обеденный стол и в углублении -- маленькая кухня. Было заметно, что Мартин "вылизал" квартиру к ее приезду. Он показал Яне как продолжение гостиной небольшое патио с раскладушкой, в обрамлении цветов вдоль каменной стены. На стене важно восседала пушистая рыжая белка, а на кусте раскачивалась диковинная синяя птица. "Это кто? Блуджей? Мы в детстве заслушивались сказкой о синей птице Метерлинка. Наконец-то я ее вижу." -- восхищалась Яна. Далее они обошли все другие помещения - спальню, кабинет,забитый книгами, и ванную. Полы в комнатах покрывал бежевый ковролин. В спальне стояли две кровати - двуспальная для Мартина и односпальная, взятая напрокат, для его сынишки Александра - Алекса. Ребенок боялся спать один, поэтому его спальня использовалась как кабинет.

Обход занял лишь пару минут, после чего Яна поспешила принять душ...

Она спала долгим счастливым сном впервые за последние пять месяцев. Проснулась поздно - в кромешной тьме: " Где это я? Ах, да, конечно, он всегда завешивает окна черными шторами - какой смешной."

Показался Мартин с подносом. Он знал, что по утрам к Яне лучше не подходить до того, пока она не выпьет свой кофе покрепче. "К сожалению, это совсем не то, что ты пила в России: у меня здесь только электрокофеварка. Но мы постараемся найти где-нибудь то,что ты называешь джезвой, или туркой", -- виновато проговорил Мартин.

"Какой же он все-таки милый..." Все, что ее тревожило и мучило за последние дни, само собой, поблекнув, растворилось. На работу никому не надо было спешить - Яна уволилилась из библиотеки по собственному желанию 9-го июля, а Мартин летом не преподавал. Алекса на несколько дней забрала его мама - бывшая жена Мартина.

Их медовый месяц продолжался. Яна и Мартин считали себя мужем и женой с первого января 1999 года, когда в Праге, в прелестной католической церкви Святой Людмилы, располагавшейся почти напротив квартирки-студии, которую Яне удалось снять на месяц через знакомую из турагенства, они обменялись обручальными кольцами и обещаниями - каждый на своем языке. С того самого дня Яна постоянно носила это колечко с незатейливой инкрустацией, купленное Мартином 31-го декабря в той же счастливой для них Праге. Оба они чувствовали одинаково: такое бракосочетание перед богом свято. Не имело никакого значения, что Мартина родители крестили в католичестве, в зрелом возрасте он склонялся к буддизму, а Яна окрестилась в 21 год в православии, тайнo, как то многие делали в Советском Союзе. Для этих двоих Бог был един. И только люди умудрялись строить всяческие перегородки.