– Я, правда, не знаю. Это случайность, глупая шутка Кристины с отравленным шнапсом не удалась, потому что я перепутала номера. Они заманили меня на тот этаж из-за Ники, сказали, что она в номере и может натворить глупостей, и я поверила. Просто поверила им, прекрасно зная, что доверять им нельзя. Это было так глупо.

– Ты сказала «они». Кто они? Фамилии назови! – мои слова совсем не успокоили его, наоборот он словно с цепи сорвался. Больше не пытается оттолкнуть меня, но сжимает мою голову, заставляя смотреть на него.

Самое странное, что он не обвиняет меня во лжи, как будто верит мне, точнее очень хочет верить. Это дает мне надежду и почему-то вызывает слёзы. Его поведение так неоднозначно, запутал меня, я уже не понимаю, что он чувствует на самом деле.

– Кристина Лафей и Татьяна Фросман, – отвечаю ему. – Мы вместе учимся, в тот день у нас был выпускной в ресторанном зале Престижа.

– Как ты сказала? Фросман? – переспросил муж с очень странным выражением лица.

– Фросман, ее отец один из советников короля, – рассеянно поясняю я и лишь потом вспоминаю, что он тоже советник короля, точнее им был. – Ты знаешь ее отца?

– Ещё бы я не знал отца моей бывшей невесты. Вот только о том, что у министра финансов две дочери слышу впервые.

– Обычно знатные люди стыдятся детей без магического дара, – бормочу слегка заторможено, не сразу понимая, что это все значит. – Подожди, это что получается: Татьяна сестра твоей Камиллы?

– Она не моя! – выкрикивает муж и вырывается из моей ослабевшей хватки.

Не может найти себе места, потому меряет комнату шагами, судя по всему, о чем-то размышляя.

– Пенелопа, – собственное имя из его уст застало врасплох, и я подпрыгиваю на месте.

Разворачивается ко мне и, прежде чем я что-либо понимаю, целует. Поцелуй короткий, пылкий и явно на эмоциях, но мне плевать. Ноги подгибаются, хватаю ворот его рубашки, но непослушная ткань проскальзывает мимо пальцев, когда он вырывается и уходит, не сказав и слова.

*** Он вернулся на рассвете, когда от беспокойства за него уже тряслись руки. Скрипнула входная дверь, и я не нашла ничего лучше, чем накрыться одеялом и сделать вид, что сплю. Это глупо, знаю, но ничего не могу с собой поделать. Все внутри замерло, скручиваясь в тугую пружину, и все чувства обратились в слух.

Делает шаг в комнату и останавливается. Шуршит одежда, словно он раздевается. Что-то падает на пол. Пиджак? Ведь, правда, он же взял его с собой, чтобы не было видно, как я опалила рубашку.

Куда он уходил, что делал и… почему вернулся? Все это время меня мучил именно этот вопрос. Зачем ему возвращаться ко мне? Потому что только я знаю название своей богом забытой деревушки? Ведь умышленно не сказала ему, где именно она находится. Это мне он нужен, хочу быть ему нужной. Даже если эта нужда временная, даже если я буду нужна, с целью добраться до ведьмы. Но если бы он спросил у меня прямо: куда именно мы направляемся, я бы ответила, потому что моя любовь слепа. Слепа к нему, слепа к родителям и сестрам. Я знаю, что делаю ошибку, приводя его прямо в руки ведьмы, не хочу туда ехать, но не могу иначе, потому что там моя семья. Потому что это из-за меня их жизнь в опасности. Потому что лишь я смогу их спасти!

Однако где-то глубоко внутри меня грызёт червь. Он шепчет мне, что они этого не достойны. Ни родители, ни односельчане, никто! Часть меня желает забыть о них, сбежать с магом куда-нибудь далеко, от обязательств, розыска и самой себя. Мне ведь всего лишь нужно напоить его зельем, приказать забыть прошлое, заставить любить себя. Но, разве я смогу? Ведь если ведьма слишком сильна, то не факт, что можно заставить его забыть свое прошлое. Как мне это сделать, если не получилось отговорить его от поездки к ведьме? Впрочем, не сильно я и пыталась. Эта новая и жестокая часть меня хочет использовать его, то ли для того, чтобы убить ведьму, то ли для того, чтобы обменять на свободу своей семьи. Самой кажется это глупым, потому что он тоже семья, но при этом я не пытаюсь остановить его, защитить так же, как и сестер и родителей.

Я отвратительна, прежде всего, для самой себя.

Слёзы скатываются по щекам на подушку. Он делает несколько шагов в сторону кровати, и у меня немеют руки от напряжения, зажмуриваюсь изо всех сил, чтобы не показать, насколько слаба. Меня ломает от желания отбросить одеяло и броситься ему на шею, шептать нежности, умолять сбежать со мной на край света и любить только меня. Это глупое желание, знаю, что он никогда не согласится на подобное, как и знаю, что никогда не заставлю себя это предложить. В противном случае это буду уже не я.

Кровать за спиной, совсем рядом со мной, прогибается под его весом. Заставлять себя дышать абсолютно ровно, когда он рядом, невыносимо тяжело. Пальцы сами по себе дергаются от желания коснуться его, глаза непроизвольно открываются: так сильно желание посмотреть на него, что зажмуриваюсь, но не могу остановить их. Лежу на боку, спиной к нему, волосы закрывают лицо. Он не видит этого, не видит, что творит со мной. Считаю долгие секунды тишины, не понимаю, почему он продолжает сидеть, мучить этой непозволительной близостью. Две недели он и не подходил ко мне близко, а теперь сидит совсем рядом. Как же сильно хочу просто коснуться его, хотя знаю, мне будет мало этого. Одного звания жены мне мало, как и того, что наши жизни навсегда связаны. Я хочу все, но сама не могу дать взамен ничего. Это мои чувства, мой секрет и моё мучение, он о них никогда не узнает. Я не готова пока все усложнять, не готова выбирать между родителями с сестрами и им, не готова кого-то потерять, хотя мы сейчас движемся именно в эту сторону.