Все это я прочла по диагонали, пока взгляд не зацепился за строчку: «Она сказала: я люблю тебя. Я все сделаю для тебя! Он велел ей взять нож и вырезать полоску кожи со спины связанного мужчины. Связанный при этом хихикал, как от щекотки, вроде ему даже нравилось».

Вернулась двумя абзацами выше. Некая Борбала Клеменн, знакомая Василю Лакатошу ранее, подопытная, в присутствии его и еще двоих, из которых ни один не выжил, выполняла приказы Дамиана Мертенса. Далее шла справка об этой Борбале. Проститутка, отравительница, намеренно заражала клиентов венерическим заболеванием, прятала краденое, обманом продавала женщин в бордель. Приговорена к казни через повешение.

Прелестно. Выходит, собрали по тюрьмам отборный человеческий мусор, тех, кого никто оплакивать не станет, и пригнали к Тео, чтобы он их на ленточки резал. Вроде бы нечего жалеть, сами они никого не жалели, но…

«Он сказал, что внутри нее жуки. Спросил, чувствует ли она это. Она принялась кричать, хвататься за бок, ногтями царапала живот. Он велел выпустить их наружу. Она воткнула нож себе в живот, полилась кровь, она продолжала резать, смотрела на пол перед собой и улыбалась. Нож был тупой, ей пришлось постараться».

«Перед тем, как испустить дух, она все говорила: спасибо, спасибо».

Не в силах продолжать, я перелистнула страницу. Фотографии. Грузная, некрасивая женщина с убранными в узел черными волосами, одетая в мешковатое платье. Мясистое лицо с маленькими глазками и низким обезьяньим лбом казалось тупым и злобным. Анфас, профиль. На следующей фотографии то же лицо было перепачкано кровью, один глаз заплыл, но вместо хмурого выражения — улыбка. Жуткая, неестественно радостная. Безумная.

К фото тела целиком я не стала приглядываться. Захлопнула папку. С меня хватит.

— Что же вы? Дальше много интересного, — нежным голоском проговорила Симона. — Наш друг тот еще затейник.

— Я не желаю этого знать. Вы не имеете права вмешиваться в мою личную жизнь, — огрызнулась я и чуть ли не швырнула в нее папку, оттолкнув от себя, будто та могла укусить. — И вообще, разве это законно, показывать мне такие сведения?

— Вообще нет, — неожиданно охотно согласилась она. — Видите, на что я ради вас иду. Строго говоря, это теперь лишь формальность, ведь убийцы, садиста, бездушного чудовища по имени Дамиан Теодор Мертенс больше не существует. Но он может вернуться. Вы этого добиваетесь, не так ли? Хотите, чтобы то, о чем вы прочитали, началось снова?

Все, чего я в том момент хотела — уйти. Не слушать ее больше. Не читать, не смотреть отвратительного качества черно-белые фотографии, на которых и нормальные-то люди страшные, не то что изувеченные мертвецы. Не знать.

Тео своего прошлого не скрывал, но он, оказывается, был ко мне добрее. Воздержался от подробностей. Наверное, зря. Мне бы сейчас было легче.

— Анастасия, я задала вопрос, — поторопила магичка.

— Ее бы все равно повесили, ту женщину, — раздумывала я вслух, не глядя на Симону. — А так она хоть умерла счастливой, если верить вашим документам.

— Не время шутить! — кажется, мне все-таки удалось вывести ее из себя. — Вы в силах вообразить, к чему должны были привести эти бесчеловечные… изыскания? И вы желаете доверить свою жизнь этому монстру?

— Да, именно этого я и желаю. Не понимаю, почему вас так беспокоит, кому я ее доверю… — я заставила себя посмотреть ей в глаза. — Или вас не это волнует? Его отпускать не хотите, самим нужен?

Ну конечно! Он охраняет их от тварей пустоши, они провели над ним жуткие эксперименты и наблюдают за результатами. Маг с уникальными способностями, лишенный даже имени, которого вроде как и не существует. Которого за человека можно не считать. В полном подчинении, умеющий выживать в невыносимых условиях, способный на самую грязную работу там, где другие сходят с ума и пропадают без вести.

Даже если он чудовище, неужели они — лучше?

— Не хотим. Но не потому, что без него не справимся, хотя, надо признать, он весьма полезен. — Симона откинулась на спинку кресла и потерла пальцами виски, будто у нее разболелась голова. — То, чем он занимается — отвратительно. Недопустимо, не даром официально запретили, но до тех пор, пока есть маги с подобными талантами, всегда будет соблазн проводить эти мерзкие опыты тайно. Знаете, я ведь изначально целитель. Мне издевательства над человеческой природой особенно противны.

— Ну а я-то здесь при чем?

— Мы обе прекрасно понимаем, при чем здесь вы, ни к чему притворяться. Если вам интересно, откуда я узнала — объяснюсь. Нас весьма удивило прошение Тео и его намерения вступить в переговоры с властями. Естественно, мы проследили за ним и обнаружили… Причину. Для начала решили попытаться вразумить его через вас, надеюсь, вы обдумаете все как следует.

— Вряд ли. Это его решение. Вмешиваться не стану. А теперь я могу идти?

— Идите, — отмахнулась она устало. — Когда остынете — возвращайтесь, продолжим разговор. Надеюсь, вы поймете, что имеете моральное право на информацию, которой мы располагаем. Незнание не снимет с вас вину.