Шарина откатилась от тела, подобрала под себя ноги, и, задержав дыхание, вытерла лезвие своего ножа о мантию волшебника. Капюшон Блэка соскользнул, и с его плоти потекла отвратительная жидкость. Обнаженный череп не принадлежал ни человеку, ни какому-либо животному, с которым Шарина была знакома. Выпуклый череп резко сужался к узким челюстям, которые поворачивались вбок, а не вертикально.

Берн оторвал взгляд от останков скорпиона и усмехнулся. — Держу пари, что у меня вкуснее, — сказал он, поднял свою заостренную мордочку и добавил: — Спасибо, мама! — Все… меняется.

Шарина стояла в лучах света, который не ослеплял ее. Она больше не была во сне, или не только там. Она слышала голоса, молитвы; их было больше, чем она могла сосчитать, но каждая была отчетливой и значимой. — Божья Матерь, сохрани нас от зла! Владычица, спаси меня/нас/человечество! Владычица, даруй нам свое милосердие в этот час испытаний! Множество голосов, отчаянных, но полных надежды. Люди преклоняли колени перед храмами, останавливались в полях, скашивая зерно, и стояли перед окнами хижин, чтобы посмотреть в ту сторону, куда ушли их мужчины. Владычица, сохрани нас!

Мир перевернулся у Шарины под ногами. Армии готовились к битве. Она вложила свой нож в ножны; его время истекло. Гроза, собиравшаяся на юге, теперь неслась на нее, принимая человеческий облик. Он был окутан облаками, и из его рук вырывались молнии. Божья Матерь, сохрани нас!

***

— Это не наша вина, — взмолилась Принцесса Перрина. Илна почувствовала насмешку, но не позволила ей сорваться с ее губ. По ее опыту, никто не говорил так, если не был уверен, что это его вина. — Мы тоже были пленниками, — добавил Перрин. — Даже когда мы выходили в реальный мир, наши родители оставались здесь, в руках Короля. У нас не было выбора!

Из толпы вышли пожилые женщины в шелках и золотых кружевах, чтобы обнять Короля Перуса. Они плакали безнадежно, беспомощно. Это была слабость, а Илна презирала слабость. Тем не менее, пожилая пара не хныкала и не лгала, как их отпрыски. Она начала распутывать узлы узора, который уничтожил Короля Человечества. Она не плакала, когда были убиты Чалкус и Мерота. Было бы лучше, если бы она могла это сделать?

Хервир опустился перед ней на колени, коснувшись лбом пола, прежде чем подняться. — Ваша светлость, — сказал он, его язык заплетался от переполнявших его эмоций.

— Я не леди! — ответила Илна в полной уверенности. Она снова осмотрела зал, отчасти для того, чтобы не видеть преданности в глазах Хервира. — Почему эта обезьяна заточила так много людей под землей? — спросила она. — Просто из жестокости? Потому что с помощью наркотика, который он вам давал, он мог бы отправить вас всех работать в поле, и вы бы все равно не сбежали.

— Это, между прочим, тюрьма, ваша светлость, — отозвался Хервир. Илна не стала поправлять его снова, потому что, очевидно, это было бы пустой тратой времени, но ее пальцы начали выводить новый узор. — Это тронный зал бога. Полируя стены, мы, рабы короля-обезьяны, вкладывали в камень всю свою душу.

На лице Илны отразилась кислая мысль. — Должно быть, это из-за наркотика, — сказала она, обращаясь скорее к себе, чем к подобострастному торговцу. — Поклоняться такому чудовищу, уродливому зверю!

Усун неторопливо подошел к ней, поигрывая посохом. Он усмехнулся и сказал: — Ты наверняка видела людей и похлеще, Илна? Они будут поклоняться любому сильному человеку, который будет ими командовать. Если он скажет им, что они никчемные отбросы, годные только на то, чтобы приносить себя в жертву и работать на него, тем лучше! Уперев руки в бока, маленький человечек оглядел огромную, освещенную изнутри пещеру. — И они правы, не так ли? — добавил он. — Люди — никчемные рабы.

Илна с холодной яростью уставилась на Усуна, ее пальцы вывели узор, который должен был... Маленький человечек ухмыльнулся ей. Он провоцировал ее на реакцию относительно ее собственных чувств, о которых Илна и не подозревала.

— Нет, они не такие, — тихо ответила Илна. — Как мы с тобой оба знаем. И, вероятно, для тебя это стало меньшим сюрпризом, чем для меня. Она подняла ткань, которую начала вязать, и принялась распутывать узелки. — Ты очень умный человек, Мастер Усун, — сказала она. — Иногда, возможно, слишком умен для твоей же собственной безопасности.

— Не было бы никакой опасности, если бы ты действовала, не подумав, — сказал Усун, все еще ухмыляясь. — Если только я не недооценил твою сообразительность. Если бы я допустил подобную ошибку, я бы заслужил наказание, не так ли, Илна?

Она рассмеялась, что случалось очень редко. Она повернулась и обратилась к бывшим пленникам: — Теперь вы все свободны. Мы вернемся на поверхность, а потом... — И что потом? Вернемся в реальный мир? Судя по тому, что сказали Хервир и король обезьян, некоторые из пленников провели в этой дыре тысячи лет. — А потом мы решим, что делать.