— Мой муж Хаттон и я приехали в Гаур семнадцать лет назад, — сообщила Бринчиза. — Город подходил для наших исследований, как и следовало ожидать. Однако в законах общества есть особенность, которая создала для меня трудности. Говоря это, она поигрывала серебряным атаме. Отражения на плоской поверхности лезвия, казалось, не показывали комнату, в которой стояла Илна. — Как я уже говорила вам, мой муж умер три дня назад.

Илна коротко кивнула. Она ожидала, что в этом будет какой-то смысл, и поняла, что они не достигнут понимания быстрее, если она не скажет: «Почему, по-вашему, меня волнует смерть человека, которого я никогда не встречала?», или что-нибудь более вежливое с тем же смыслом.

— Предчувствуя смерть, Хаттон поместил свой самый ценный инструмент искусства в ларчик, который привязал к груди «волоском», — продолжила Бринчиза. — А потом он вышел из дома и умер перед зданием муниципального собрания. И я не смогла помешать похоронить его вместе с ларчиком. Она швырнула атаме на каменный пол, он музыкально зазвенел, его острие изогнулось. Ингенс слабо хмыкнул.

— Это было его имущество, — мягко сказала Бринчиза. Она продолжала улыбаться, но ярость в ее глазах была очевидна любому. — Мои сограждане боятся меня, как и должны бояться. Но больше всего они боятся нарушить свои погребальные обряды... и в этом они тоже мудры. Ничто из того, что я могла сделать или сказать, не изменило их мнения.

Ингенс открыл, было, рот, затем снова закрыл его с потрясенным выражением лица. Илна взглянула на него, перевела взгляд на Бринчизу и спросила: — Мастер Ингенс, у тебя есть что сказать?

Ингенс облизнул пересохшие губы. Его взгляд быстро перебегал с одной женщины на другую. Он ничего не сказал.

— Мастер Ингенс, — отрезала Илна, — твое место там, где я скажу! Если тебе есть что сказать, говори это! Она пристально посмотрела на Бринчизу. Бринчиза вежливо поклонилась.

— Если Мастер Хаттон предполагал, что умрет, — сказал Ингенс совершенно нормальным голосом, — почему он решил сделать это в общественном месте, госпожа Бринчиза?

— Назло мне, конечно, — ответила Бринчиза с оттенком ярости. — Всех, кто умирает в Гауре, немедленно хоронят в той одежде, в которой они умерли, в пещере на Голубом Холме. Это утес, который вы, возможно, заметили в начале Хай Стрит.

— Немедленно? — переспросила Илна.

Бринчиза пожала плечами. — В течение четырех часов, — ответила она. — Хотя я сомневаюсь, что смогла бы отвязать ларец, независимо от того, сколько времени у меня бы было. Ее взгляд сосредоточился на Илне. — Вы сможете отвязать его, госпожа, — заключила она. — А взамен я позабочусь о том, чтобы вы и ваш спутник, — она кивнула на Ингенса, — достигли намеченного места назначения быстрее, чем вы бы это сделали, если бы ваше судно не пострадало во время землетрясения.

— Вы хотите, чтобы я разграбила для вас могилу? — спросила Илна.

Бринчиза пожала плечами. — Да, — ответила она. — Я помогу — вход в пещеру всегда охраняется, но я усыплю весь город, чтобы вам не причиняли неудобств. Но вы пойдете в пещеру одна, чтобы забрать ларец. В конце концов, — она холодно улыбнулась, — вы никогда не встречали этого человека, так почему вы должны заботиться о нем теперь, когда он мертв? Уверяю вас, он бы не понравился вам при жизни.

Ингенс сделал жест пальцем, привлекая к себе молчаливое внимание. Илна кивнула ему. — Я уверен, Госпожа Илна сможет развязать эти узлы, — сказал секретарь, — но я готов войти в эту гробницу и отрезать ларец, не беспокоясь об узлах. Разве это не проще?

— Обрезать именно эти волоски совсем непросто, Мастер Ингенс, — весело ответила Бринчиза. — Нет, даже если алмазным мечом. Развязать узел тоже будет непросто, но я думаю, Госпожа Илна сочтет это возможным.

Илна пожала плечами. — Это кажется достаточно простым, — сказала она, и ее губы изогнулись в подобии улыбки. — Если это что-то вроде проверки, что ж, я не возражаю против проверки.

— Тогда мы отправимся в гробницу сегодня вечером, — удовлетворенно сказала Бринчиза. — А я приготовила ужин к вашему приходу. У вас достаточно времени, чтобы поесть и подготовиться.

Илна подумала, но сказала только: — Да, я бы не отказалась что-нибудь съесть. Неудивительно, что Бринчиза знала, что нужно подготовиться к прибытию Илны; но, как и сказала волшебница, так они с Ингенсом быстрее доберутся до Карамана. Илна предположила, что это не имеет значения.

***

До Изменения Река Колла протекала из Хафта во Внутреннее Море не более чем в тридцати милях к югу от деревушки Барка, где Гаррик прожил свои первые восемнадцать лет. Это был первый раз, когда он увидел Коллу, ныне приток Северной Реки. При обычном течении жизни Гаррика в качестве трактирщика он, возможно, никогда бы не отъехал на тридцать миль от деревушки Барка в любом направлении.

Похожая мысль, должно быть, пришла в голову Рейзе, когда они стояли рядом с ним на берегу, наблюдая, как лодочники сплавляют баржи с зерном вниз по реке — для армии. Он улыбнулся Гаррику и сказал: — Все изменилось, — и дернул его за рукав шелковой внутренней туники. — И я изменился. Но ничто не изменилось больше, чем ты. Рейзе был обычным человеком, не производящим особого впечатления даже сейчас, когда утратил ту сутулость, с которой держался все годы, пока рос Гаррик. — Надеюсь, с моей стороны не будет самонадеянностью говорить это, но я очень горжусь тобой, сынок, — продолжил он.