– Тогда почему?

– Потому что, – он едва не рычит, – потому что… потому что ты… – Он резко прерывается и делает несколько шагов назад, разочарованно машет рукой, будто принимает поражение. Я узнаю этот жест по его редким проигрышам в шахматах.

Похоже, я в каком-то смысле его победила.

– Послушай, Нолан. Мне жаль. Я… Я не буду играть с тобой. – Думаю, на его лице написано разочарование, и в моей груди зарождается похожее чувство. – Ничего личного. Я обещала себе держаться от шахмат подальше.

Поворачиваюсь и не прощаясь захожу в дом, испытывая ненависть к себе по дороге в комнату за это странное ощущение потери, которое теплится на дне желудка.

Идиотка. Он просто не может принять поражение. Никакая я не особенная. Дело вообще не во мне – дело в нем. В его статусе. Его комплексах. Его потребности быть лучше.

Зайдя в комнату, я чувствую пульсацию в голове и жду не дождусь, когда окажусь в кровати. Не могу дождаться, чтобы день закончился.

– Нолан ушел?

Я вздрагиваю от неожиданного вопроса. Уже и забыла, что Дарси здесь, делает домашку у себя за столом.

– Да. Ему нужно было домой.

– Ну, его можно понять.

Я киваю, ища по комнате свою пижаму.

– Думаю, у него полно дел. В конце концов, он же лучший игрок в шахматы во всем мире.

Я моргаю.

Моргаю снова.

Когда моргаю в третий раз, то принимаю решение солгать.

– Ты перепутала его с кем-то другим, милая. – Я кашляю. – Тебе помочь с домашкой?

– Его зовут Нолан Сойер, верно?

– Просто однофамильцы, – делаю неопределенный жест рукой. – Помнишь, когда ты ходила в детский сад, там было четыре Мэдисон Смит в…

Дарси показывает мне свой планшет с открытой страничкой «Википедии», где, конечно же, есть фотография в высоком разрешении, на которой Нолан с задумчивым видом смотрит на доску. Я и рада бы все отрицать, но это, бесспорно, тот же парень, который умял весь наш мясной рулет.

Я моргаю.

Моргаю снова.

Когда моргаю в третий раз, то принимаю решение солгать снова. Дарси всего двенадцать. Я смогу переубедить ее.

Драматично вздыхаю:

– Да не может быть! Ты серьезно? – Из меня ужасная актриса. Первоклашка в школьном спектакле и то сыграет лучше. – Он никогда не упоминал ничего подобного. Когда увижу его в следующий раз, обязательно спрошу.

Я замолкаю, потому что Дарси переходит на следующую страницу. На ней фотография двух человек: Нолан, чей неясный силуэт вырисовывается с одной стороны доски, пожимает руку блондинке во фланелевой рубашке, подозрительно похожей на меня. Никто из них не улыбается и не говорит, но они смотрят друг другу в глаза так, будто в этом есть что-то интимное.

Мой взгляд падает на заголовок: «Кто же такая Мэллори Гринлиф, эта новая выдающаяся шахматистка?»

– Черт.

– Тут целая статья про тебя.

– Черт.

– С картинками.

– Черт.

– И даже видео, но оно почему-то не работает. Кажется, всплывающие ролики заблокированы.

– Черт, черт, черт. – Конечно, это дерьмо выложили в интернет. Повсюду была пресса – я что, ожидала, что они потом приклеят все материалы в свой маленький альбом для скрапбукинга? – Черт.

– Не стоит ругаться рядом с двенадцатилетним ребенком. Миссис Вителли говорит, что мой мозг очень податливый. Если скажешь это слово еще раз, то у меня повысятся шансы оказаться в колонии для несовершеннолетних.

– Черт.

– Ну вот, теперь поздно.

Я выхватываю планшет из рук Дарси. Статья размещена на chessworld.com. Заголовок гласит: «Самый большой сайт о шахматах, более ста миллионов уникальных посещений в месяц».

У меня вырывается стон.

Дрожащими руками швыряю планшет на кровать:

– Как ты это нашла?

Дарси пожимает плечами:

– Делала домашку.

– Домашку.

– У нас в школе неделя генеалогии. Нужно написать о прапрадедушках и прапрабабушках со стороны отца, и не то чтобы ты или мама могли мне помочь, потому что вы обе превращаетесь в истуканов каждый раз, когда я упоминаю папу. Так что я погуглила «Арчи Гринлиф». Извини, если я… – высокий голос Дарси обрывается. Кажется, она вот-вот заплачет.