Нолан мрачнеет:

– Почему вы не позвали нас на ужин?

– Мы звали. Трижды. И каждый раз вы бурчали что-то нечленораздельное. Я записала это на камеру и сделала микс с Dragostea [48] для тиктока. Хотите посмотреть?

– Доброй ночи, Тану, – отвечает Нолан.

Она хорошо знает его, поэтому исчезает прежде, чем он встает.

– Давай поедим, – говорит он мне.

– Подожди. – Я тяну его за рубашку. – Нам нужно закончить…

– Тебе нужно поесть. Идем.

Когда я сказала Дарси, что часть декабря и январь буду жить у Нолана на севере штата Нью-Йорк (да, у него свой дом; да, я пробормотала: «Ешь богатых» [49] , когда он мне сообщил), сестра скептически посмотрела на меня и спросила: «Насколько разумно ехать в уединенный домик в лесу в компании Убийцы королей?»

Спустя несколько недель я все еще не уверена в ответе. Я сижу на кухонном столе и наблюдаю, как Нолан стоя поглощает еду – быстро, по-деловому, будто забрасывает уголь в топку. Очевидно, мыслями он все еще в партии, которую мы анализировали.

Его дисциплина, конечно, впечатляет.

Он просыпается раньше, ложится позже и работает усерднее, чем все, кого я знаю. Он относится к себе со всей строгостью. Целеустремленный, исключительно упорный в разборе чужих партий: препарирует каждый ход, постоянно возвращается к тому, что уже пройдено, смотрит несколько партий сразу и продумывает ходы наперед. Нолан никогда не устает и ни в чем не сомневается. Он упорный, даже одержимый. Его воля тверда как сталь, и, как бы странно это ни звучало, этим он привлекает.

Вряд ли ему недостает чего-то еще.

У него есть пять секундантов: Тану и Эмиль, которые тоже сейчас живут с нами, и трое гроссмейстеров, каждому из них за тридцать. Они специализируются на дебютах и пешечной структуре и приезжают несколько раз в неделю. Нолан тренируется с каждым из нас: придумывает выходы из сложных ситуаций, анализирует партии Коха, пересматривает свои старые партии в программе и изучает мои на предмет слабостей. Но сейчас остальные люди кажутся ему неважными. Они лишь капли в бездонном океане дней, которые он проводит со мной.

Остальные многого не видят. Комбинации и идеи, которые ускользают от других, имеют смысл в наших с Ноланом головах.

– Пойдем посмотрим «Роковой патруль», пока мама с папой работают, – предлагает Эмиль в один из вечеров, когда становится ясно, что никто не может за нами угнаться.

В наших отношениях есть что-то еще, кроме шахмат. После пробуждения я босиком иду по деревянному полу, зная, что найду его там, где он обычно завтракает. Я готова рассказать ему о мыслях и идеях, которые пришли мне во время сна. Его глаза сканируют каждую комнату, в которую он входит, и он успокаивается только тогда, когда замечает в ней меня. Иногда мне хочется подойти к нему вплотную, чтобы выпрямить кудряшки, растущие у него на затылке.

Мы все еще не сыграли друг против друга. Мы вместе изучаем информацию, анализируем, разбираем и воспроизводим чужие партии, но ничего больше. И все же… Что-то происходит, я не могу точно сказать, что именно. Наши взаимоотношения состоят из множества слоев, они многогранны, разбиты на мелкие фрагменты – в моей прежней жизни не было ничего подобного. Для дружбы в них недостаточно уюта, для интрижки – легкости, для всего остального – дистанции.

Может, мне стоит воспринимать Нолана просто как парня – не врага, не друга. Не больше чем друга. Он просто парень, который круто играет в шахматы. Парень, который застрял у меня в голове и ведет себя так, будто я застряла у него в мыслях.

– Можно взять твою машину на завтра? – спрашиваю я.

Мы находимся в часе езды от Патерсона. Я езжу домой где-то раз в неделю. Рождество, Новый год. Когда нужна маме – что теперь случается не очень часто, потому что мы можем позволить себе новые лекарства. Она думает, что я хорошо зарабатываю и не возвращаюсь домой, потому что беру дополнительные ночные смены в центре для пенсионеров. По крайней мере, история про деньги – это правда. Нолан платит своим секундантам очень даже щедро.

– Конечно. Куда поедешь?

– Домой. Вернусь вечером. У Дарси день рождения.

Нолан тянется за булочкой:

– Можно мне с тобой?

– Разве тебе не нужно анализировать картинку из макарон, которую Капабланка сделал в первом классе?

Он пожимает плечами:

– Устрою себе выходной.

– И хочешь провести его на дне рождении тринадцатилетки?

– А там будет мясной рулет?

– Уверена, мама сделает его для тебя, если попросишь, – я изучаю лицо Нолана. Красивое, уже такое знакомое лицо. – Провел бы этот день с Тамилем, например.