Решаю сбежать. Оставляю обсуждение Аронофски позади и выхожу в коридор. Даже не удосуживаюсь постучать – просто открываю дверь и захожу в комнату Нолана. Не лучшая идея, если учесть, что он только что снял рубашку и из одежды на нем лишь джинсы.

Я прислоняюсь к двери. Черт. Что я творю?

– Ох уж эта беззащитная королева, – говорит Нолан со слабой улыбкой, будто то, что я ворвалась к нему в комнату, так же естественно, как закат солнца. У него подтянутое, мускулистое тело. Мне любопытно, когда он находит время для тренировок, которые позволяют ему так выглядеть. – Хотя, уверен, Тану и Эмиль были признательны за эту победу.

– Можешь объясниться, пожалуйста?

– Объясниться?

– Что было прошлой ночью, – я неопределенно жестикулирую, – и этим утром, и днем, и вечером, и происходит сейчас.

Нолан склоняет голову:

– Ну да. Время примерно так и работает.

– Нет, я… – Крепко зажмуриваюсь. – Мне все это не нравится.

– Не нравится что?

– Что я пришла к тебе в комнату и прошу объяснений… что ты у меня в голове, и я… – Провожу ладонью по лицу. – Нет. Послушай… Мне все равно. Меня не должно волновать, как ты ко мне относишься. У меня есть семья, и мне нужно о ней заботиться. Нужно кучу всего для них сделать. Но ты целуешь меня, а потом игнорируешь, делаешь вид, будто ничего не было.

– Ага. – Нолан скрещивает руки на груди. – Прямо как ты обычно делаешь, правда?

– Что?

– Ты обычно забиваешь на людей. Бросаешь их, пока они не успели бросить тебя, верно? Почувствуй наконец сама это смертельное унижение.

– Так нечестно. – Я отталкиваюсь от двери и начинаю ходить туда-сюда по комнате. – Это другое. Я обычно не… Я ответственна за семью. У меня нет времени витать в облаках, Нолан. Я не могу позволить себе отвлечься на людей, которым я на самом деле не нужна. Но ты… ты…

Мой взгляд цепляется за листок у него на столе, придавленный стопкой книг по шахматам. Папа так же свалил бы все книги в одно место, чтобы я смогла присесть на диван.

Рекламка немецкой шахматной федерации. Из Торонто. Оставшаяся после того вечера, когда мы…

– Крестики-нолики.

– Что? – Нолан подходит к столу и встает позади меня. – О, ну да.

Он хранил эту бумажку как трофей. Привез из Торонто в Москву, затем в свою квартиру в Нью-Йорке, а потом сюда. Внутри меня разливается тепло.

Я сопротивляюсь. Кусаю щеку изнутри. Затем сдаюсь и спрашиваю:

– Почему ты ее сохранил?

– Она напоминала мне о тебе.

Нолан обхватывает меня за ребра, прямиком под грудью, и я закрываю глаза.

– Почему ты хранишь что-то, что напоминает обо мне?

Даже стоя к нему спиной, я чувствую, как он пожимает плечами.

– Потому что я все равно о тебе думаю, Мэллори.

Я поворачиваюсь. Заставляю его отпустить меня. Это невыносимо. То, как близко он стоит. Как упорно меня тянет к нему, несмотря ни на что. Вот чего я избегала – того, что рано или поздно закончится ложью и предательством. Я видела, как это происходит.

– Чего ты хочешь от меня, Нолан? И пожалуйста, перестань улыбаться.

– Я не улыбаюсь, – его улыбка становится шире.

– Я серьезно, если ты не перестанешь улыбаться.

– Такая себе угроза. Тем более так не говорят, это грамматически неверно.

– Что тебе от меня нужно? Что мы… – Я прячу лицо в ладонях. Я слишком уязвима. Неопытна. Все это слишком рискованно и постоянно заставляет меня в себе сомневаться. – Я не понимаю, почему ты все время в моей голове.

– Ты тоже все время в моей голове. Но я знаю почему.

Я издаю стон и заставляю себя посмотреть на него. Он больше не улыбается.

– Просто… что тебе от меня нужно?

– Всё, – произносит он спокойно. Словно это неоспоримый факт. Он словно обнажен, но это не имеет ничего общего с тем, что на нем нет одежды. – Я весь твой. – Нолан медленно опускает голову, пока наши лбы не соприкасаются. Его глаза сливаются в один, прямо на носу.

Теперь я слышу только наше дыхание, и что-то внутри меня встает на свое место.

– Как насчет тебя, Мэллори?

Я молчу. И вместо ответа делаю то, что умею лучше всего: задираю подбородок, чтобы поцеловать Нолана, и это работает так же, как слова.

Ощущения даже лучше, чем вчера. Он так крепко держит меня, что я оказываюсь прижата к шкафу и руками обвиваю его за шею. На мне футболка, а на нем сверху совершенно ничего нет, так что я могу касаться его спины – мягкой и солнечно горячей. Я приоткрываю рот, и Нолан облизывает мою нижнюю губу, после чего его язык скользит вдоль моего. Неуклюже, возбужденно, настойчиво, восхитительно. Беспомощные, горячие, гортанные звуки, которые из нас вырываются, наверное, кого-то смутили бы, но мне все равно.