Я открыла глаза и посмотрела на Крылосова с недоверием. Всё так похоже на выдумку, на очередной его розыгрыш. Однако лицо парня было серьёзным, а в тёмных глазах действительно была любовь.

– Мама оправдывает меня тем, что я якобы боюсь расстаться со школой, - заговорил распалённо, не выпуская меня из объятий.
– Смешно, правда? Да я же рвусь во взрослую жизнь, как говорится, всеми печёнками, а не ностальгирую по детству. В одном она права: я страшусь! Прямо ужасно до дрожи. Боюсь расстаться с тобой и не видеть тебя больше. После школы ты можешь исчезнуть в столице или где-нибудь ещё и ищи-свищи тебя там, как уже получилось в восьмом классе. Я чуть не чокнулся, когда узнал, что ты уехала! А ты даже не вспомнила обо мне!

– Но я же ничего не знала, - пискнула в оправдание.
– И потом, мне было тогда не до мальчишек. То есть в плане увлечений ими. Я сражалась за место под солнцем в частной школе.

– А я тебя ни на минуту не забывал, - протянул укоризненно Лёха и снова добавил горячо: - Я люблю тебя, Ехидничка. Не знаю, как это получилось, но с шестого класса точно. Наверное, с того момента, как ты меня обозвала Крысой. Мне показалось это забавным. А я тебе хотя бы чуть-чуть нравлюсь?

– Нет, - сказала я, хитро улыбнувшись, и точно как он, произнесла: - Конечно же, нет. Ты мне не нравишься! Но что-то меня тревожит в последнее время, когда я тебя вижу. И думать стала часто о тебе по непонятной причине. Ты, Крылосов, случайно, не колдун?

И испытующе уставилась ему в глаза. И тут же начала таять, словно Снегурочка у жаркого костра. Мне стало невероятно хорошо и радостно. И появилась приятная слабость в коленях.

– Несомненно, я колдун, - радостно засмеялся парень.
– Хочу заколдовать тебя, чтобы ты из моих когтей не вырвалась.

Я округлила глаза и быстро-быстро захлопала накрашенными ресницами, изображая испуг. А после засмеялась довольно.

– Почему же ты не заколдовал меня раньше, почему столько времени ждал?
– спросила с ноткой сожаления.

– А как я это мог бы сделать, если рядом с тобой всё время телохранитель-кавказец?!
– сыронизировал Лёха и дружелюбной улыбкой сгладил сказанное.
– Прости, я не хочу оскорбить твоего брата, во мне тоже от прадеда-корейца по отцовской линии есть азиатские черты, мы все в России полурусские, с примесью... Говорят же, поскреби русского - найдёшь татарина, - и дурашливо хихикнул.

Однако глаза его были серьёзными и сияли непривычной нежностью.

– Если честно, то я боялся твоих насмешек, Ехидничка, - продолжил он проникновенным голосом.
– Ведь ты совсем не проявляла ко мне интереса. К тому же в девятом классе у меня был сезон угрей, я с ними боролся. А тебя они даже не затронули, кожа осталась гладкой и чистой. Моя самооценка понизилась. Вот я и ждал, когда прыщи пройдут, и выкобенивался перед тобой, надеясь, что однажды ты влюбишься в меня.
– В голосе его почувствовалась грусть.
– А потом и вовсе к тебе стало не подступись.

В твоей жизни появился весь препонтовый, так сказать, вещий Олежек, нам, неразумным хазарам, пришлось отступить.
– И уже серьёзно добавил: - Я так боялся, что он привязался к тебе нешуточно: обычно лишь два-три месяца ходил с девчонкой и расставался, а с тобой целых восемь месяцев был!.. Ты его до сих пор любишь?

– Нет!
– уверенно заявила я.
– Больше не люблю.

– А Ричарда Львиное Сердце? Зачем ты его завлекала?

– Ты сам мне велел кого-нибудь полюбить!
– отпарировала я.
– Вот я и выбрала самого красивого тебе назло.
– И вздохнула, поскольку внезапно кольнула мысль, что Ричу не понравится, если я стану девушкой Крылосова.
– О, Рич!
– пробормотала с грустью и сожалеюще.
– Он очень хороший! И из-за тебя сильно расстроится, хотя у нас с ним ничего не было, мы просто друзья.

– Он уже знает!
– буквально потряс меня Лёха.
– Я ему признался, что люблю тебя.

– Когда это ты успел?
– поразилась я.

– После спектакля я наблюдал, как он помогал вам усесться в такси. Когда вы уехали, я подошёл к нему и мы поговорили. Он сказал, что догадывался, что между нами что-то происходит, потому что ты при мне становишься сама не своя.

Крылосов довольно хихикнул и принялся вновь меня целовать. Он даже засунул язык мне в рот, что оказалось удивительно приятным. А с Донцовым так целоваться я отказывалась. Этот французский поцелуй с ним казался мне слишком интимным и отвратительным, а с Лёхой почему-то воспринимается как великое блаженство.

В какой-то момент нашего нежничанья мы оба опомнились, ведь для многих ребят наше исчезновение покажется странным. И поспешили к танцующим. Но перед тем, как выйти из комнаты, я спросила полушутя у Крылосова:

– Мы будем перед всеми опять делать вид, что между нами ничего не происходит?

И затаила дыхание: если скажет "да", рассмеюсь и скажу, что не попала на его удочку, ни единому слову не поверила и уж тем более сама к нему ничего не испытываю. Но услышала:

– Нет, любовь моя! Теперь ты от меня не отвяжешься! Даже и не пытайся! Я не Олег - мечта паучих и жучков-короедов и не Рич - подружка на ушко. И не Иванушка-дурачок, чтоб по горам, по долам за чудом гоняться, когда это чудо у меня под носом. Ты - моё чудо! В этом я уверен стопудово. Мы теперь с тобой пара! А твоему братцу-оруженосцу придётся найти для охраны другой объект.

Глава XXII I

Никита был глубоко возмущён и весь кипел гневом.

– Как ты могла уединяться с парнем, да ещё и Крысой, так надолго?! Ему же нельзя доверять!
– зашипел мне в ухо, когда пригласил меня танцевать после нашего с Лёхой возвращения в гостиную.

– Он меня не изнасиловал, не бойся, - чуть посмеиваясь, прошептала ему.
– Он меня любит и хочет дружить со мной. О, Кит, я так рада!

– Ты настоящая дурочка, - проворчал сводный братец.
– Опять влюбилась не в того! И чем тебе Рич плох? Кровь, видишь ли, с ним не бурлит!