Совет данарской знати длился около часа или меньше, но для Маркуса он казался целой вечностью.

Выйдя из мертвых земель, к нему вернулась кипучая страсть и охота побеждать. В Данаре, однако, всё выглядело так, словно скоро с каждого бедняка соберут по монете на откуп от Дрекаваца. Между тем, сдаваться было некому. Дрекавац не примет их дара; у дьявола своя кровавая жатва. И те чудища, что он делает из людей, лишь подтверждают правоту взглядов рыцаря: «Насколько бессмысленной выглядит ненависть демона к человечеству!».

Нельзя сказать, что Дрекавац не из Абсолюта — боги бывают разными, и добрыми, и злыми. Сопротивляться божественной воле очень тяжело, но можно. Но ведь у бога есть идеал, то царство счастья, про которое Маркусу рассказывали в церкви добрые пастыри. А что за царство у Дрекаваца?

Отбирать чужие жизни, чтобы делать их безвольными куколками для кровавого театра?

Собирать, как косарь, души со всей земли, чтобы некогда цветущие сады превратилась в бесплодную пустошь?

Создавать страшные создания, в чьих глазах полно алого безумия, а конечности тела изуверски отравлены мертвым металлом?

Маркус страшно боялся участи рыцарей Данара, попавших в ловушку Дрекаваца. Он не хотел быть рабом. Он не хотел быть слугой дьявола, возрожденным трупом из ада.

Всё происходящее в королевстве напоминало ему кипящую месть ребенка с очень маленьким сердцем. «Когда мы сражались против Верховного лорда тьмы, — вспоминал Маркус, — то понимали, что нас ждёт безвременье. Царствовать Верховный лорд над людьми не планировал. Наша земля для него была тюрьмой. Верховный лорд собирал приспешников, чтобы уничтожить наш мир. А Дрекавац? Что он преследует? Какого царства обрести желает? — Маркус прошелся по залу, рассматривая позолоченные витражи. Данар при Валуке превратился в греховную обитель роскоши. — Дрекавац алчет власти, как его предшественник? Но разве это власть, когда она калечит человека, делает из него чудовище без воли? У него не власть тогда, а смертевласть, порождение обезумевшего ума».

Большие двери зала величественно растворились. Четверо заглянули внутрь: обширный каменный трон по обе стороны окружали скамьи в три вертикальных ряда. Зал шолена был забит до основания, и оттуда несло потом, духотой и прочей нечистотой. Возле трона стоял человек в мехах, похоже, распорядитель собрания.

Маркус заметил, что некоторые из сидящих ещё совсем юны, а где-то мелькали и вовсе детские головки. «Их отцы и братья остались в развалинах Выша, и теперь им суждено править своими родами по старшинству», подумал рыцарь. Весь цвет дворянства остался костьми лежать в проклятом городе… Или не лежать, а ходить, бродить по королевским землям, опустошать их, убивать всё живое и уничтожать всё ценное.

К Маркусу подошел человек в меховой накидке, его лицо было крайне озабоченным.

— Должен исполнить волю верховного шолена Часлава, коего избрали час тому назад. Приглашаю вас на совет.

— Всех? — удивленный Маркус присвистнул.

«Ну и дела, неужто девы и женщины в придворных делах участвовать будут? — сказал себе рыцарь. — В гильдии магов так принято, потому что есть традиция. Но ведь в рыцарских традициях женщинам не положено участвовать в государственных делах, — Маркус, похоже, сильно запереживал, его смятение заметил человек в меховой накидке. — Не то, чтобы мне жалко, если Брассика и Атропа будут участвовать в совете знати… Это слишком необычно, это будоражит мой ум».

— Я догадываюсь, какие мысли вас в эту секунду посещают, — признался человек в меховой накидке. — Меня самого смущает приказ. Но воля верховного шолена в Данаре закон. Пожалуйте все.

Без поклона он отправился внутрь зала совета. Встав в середину просторной комнаты, Маркус сделал едва заметный кивок сначала для левых рядов, а затем для правых. После него зашел в зал Рудольф, далее Брассика, явно уверенная в себе и не смущенная приглашением. Конец замыкала Атропа, демонстрировавшая всё больше неловкости с каждым новым шагом.

На скамьях зашевелился люд. Стало резко шумно, рой гудел. Совет шолена пытался взбунтовать.

— Тишина! Тишина! Ти-ши-на! — кричал человек в меховой накидке.

— Я чувствую себя неловко, — сказала Атропа Брассике. Они стояли за Маркусом, будто прикрываясь его спиной.

— Не волнуйся, сейчас успокоятся, — заверяла Брассика. — У мужей всякий раз истерика, когда мы занимаем равное с ними место.

Но успокаиваться никто не желал. Пошли в ход крики, вой, свист. Указательные пальцы, как стрелы, летели в женщин.

— Бабам не место на совете! — старческий плевок на пол говорил о полном пренебрежении присутствующими женщинами. Как быстро люди рыцарства забывают о кодексе чести, если им необходимо делиться властью!

— Великодушный господин и верховный шолен Часлав, — человек в меховой накидке сделал маленький поклон в сторону трона. — ваша воля является законом для всех данарцев, но должны ли мы рушить порядки, вечные в своей сущности?

— Такова моя воля, — повторил Часлав и поднял руку.

— Как вам будет угодно, — очередной поклон в сторону трона.