— Зачем ему осаждать город? Дозорные сообщают, что его чудовища остановились в землях Выша и на юг не продвигаются.

— Собирают все силы для удара, — ответил Маркус. — Внезапным нападением взять города не удалось. Теперь Дрекавацу остается полагаться на тяжелую мощь и натиск.

Часлав смутился. Возможно, он и правда поверил в слова Маркуса, либо сам догадывался о таких планах Дрекаваца.

— Я принимаю вашу помощь, — зал отреагировал гудом. — Вы будете нашими друзьями в Данаре. Вы под моей защитой и никто не вправе вас трогать. Располагайтесь в замке.

Никто из благородных мужей не пожелал опротестовать решение Часлава. До чего же послушные салтысы, подумал Маркус.

— Благодарю, — легкий поклон рыцаря для всей присутствующей знати означал, что уговор приобрел силу.

— Боюсь, что мы у вас задержимся совсем ненадолго, — сказала Брассика. Она сделала легкий, но изящный поклон, и её отросшие тёмные локоны закрутились на воздухе.

Совет салтысов закончился к вечеру. Маркус и остальные ушли под взоры озабоченных лиц, и даже юноше в зелёном платье пришлось если не признать их равными себе, то хотя бы заиметь каплю уважения к ним.

У Часлава было преимущество перед салтысами. Валук вышколил своих слуг: они любому человеку будут прислуживать, как своей нужнейшей прихоти. Двор принадлежит Чаславу, к тому же его фигуру, похоже, избрали компромиссным вариантом. Все прочие кандидаты были слишком ревнивы к самоличной власти.

Но время против Часлава. Если не будет решительных побед, его свергнут. И тогда им тоже придется несладко. Можно только представить, что сделает с ними этот малолетний сноб, если его изберут следующим верховным шоленом.

Часлав зашел к вечеру в выделенную для его друзей палату. Брассика ушла спать, а Рудольф с Атропой занялись хозяйственными делами — проверяли оставшиеся у них припасы.

— Как быстро вы вознеслись, — Маркус вежливо улыбнулся шолену. Тот в ответ вяло отмахнулся.

— Мы равные друг другу. Оба из рыцарского звания. Мы понимаем одинаково этот мир.

— На совете ты важничал, — заметил Маркус.

— Это всё игра. Не я придумал эти правила. Если слишком различаться от салтысов, тебя не полюбят и не примут.

— Ох уж эти игры за власть, — Маркус хохотнул.

— У меня плохая новость, — сказал Часлав. — Вы оказались правы. Дозорные сообщают, что Дрекавац планирует осадить Данар — в нашу сторону двинулись большие скопления врага. В совете салтысов нет единого мнения. Некоторые хотят сбежать, кто-то предлагает откупиться. Я кое-как их убедил, что с вами мы отстоим свою свободу. Но чтобы пойти в поход — к этому они не готовы.

— Скажи им, что после провала осады потребуется атаковать логово демона. Иначе они будут хоронить отцов и сыновей каждый месяц.

Часлав наклонил голову. На нём всё ещё было дорогое одеяние шолена.

— А ты веришь? — спросил он с сомнением.

— Верю в кого?

— В нас. В наш успех. Нас осталось так мало — войско Валука было отборным. Здесь осталось не так много мужчин. Положим, помогли бы люди из Эйны… А если не помогут?

— Я выбираю сражаться, — ответил Маркус после недолгого раздумья.

Два дня передышки — ровно столько дал дьявол перед тем, чтобы вернуться с новыми силами. Известие о наступлении тьмы с севера пришло ранним утром. Атаки на поселения ужесточились.

В город тотчас хлынули беженцы.

Между тем, Атропа перестала участвовать в общих делах. Она ходила вдоль крепостных стен, наблюдала за остальными и почти ни с кем не общалась; изредка обменивалась репликами с Маркусом, которому салтысы города передавали всё больше и больше полномочий для подготовки обороны. Видимо, среди данарцев пополз слух о «великих воинах Выша», которые успешно сражались с приспешниками Дрекаваца. Ну и Часлав с салтысами, чтобы закрепиться получше во власти, позволили гулять слухам по городу.

Для людей Атропа оставалась чужачкой. Она замечала косые взгляды и перешептывания, и это угнетало её не меньше, чем владычество Дрекаваца в северных землях. Если Маркуса приняли охотно, а Рудольфа с некоторым почтением (и подозрением — священная братия знала о его отлучении), то Брассику слушали только из уважения к её заслугам, но исполняли приказы только после их повторения Маркусом. Что до Атропы, то её, как остроухую, желали куда-нибудь изгнать или просто игнорировали её присутствие. Ей не показывали ни знаков внимания, ни почтения, несмотря на то, что Маркус попробовал на словах доказать её дворянское происхождение. Всё было тщетно, потому что кто-то узнал о том, что она не из человеческого рода.