– Миры забросили, детей нарожали, вот не успели бы… Эх молодежь…

– Значит, наши ребятки таки правильно смоделировали ситуацию, - даже удивилась такому стопроцентному попаданию Марья.

– Догадливые слишком…

– Двойня... это серьезно, девочке одной трудно будет…- посочувствовала Марья.

– Одной вообще никак. Они оба теперь в детях, ближайшие 50 лет точно, только в них...- лицо собеседника стало уж вовсе печальным.
– Теперь и тот, и этот проекты официально на мне, но в тех же рамках, что и раньше.

– Слушайте, а зачем нас с ящерками именно в этом мире лбами столкнули?

– Чего непонятного? Вы ж сами додумались. Тут нейтральная территория, и этому миру перепадет «печенек» от контакта двух более развитых миров.

– Где-то читала, что если в более отсталый мир внести знания из вне, то науку в этом мире ждет стагнация. Мир превратиться в лучшем случае в сырьевой придаток более развитых.

– Я тут что, для мебели сижу? Уж пригляжу за всеми… И все! Три вопроса уже давно закончились! А твой мужик уже из воды лезет.

Марья согласно кивнула и встала.

– Слушай, а как имя звучит, что на Ы начинается?!
– ответом ей был довольный смешок.

Проснувшись, пару минут катала на языке имена - Ыртых, Ытрых, Ыкрых... Но как только она увидела своего мужчину, замёрзшего до синих пупырышек, ей резко стало не до проблем демиургов. Гораздо важней было растереть восторженно счастливого Кианга. И согреть древним, как мир, способом, а уж потом выяснить, куда подевалась пресловутая терморегуляция.

Вернулись они довольные, хотя уставшие и голодные, но так как время близилось к ужину, над лагерем витали вкусные ароматы. Первый сюрприз ожидал парочку в их домашнем фургоне. Сундуки-кровати оказались сдвинуты и повернуты прямо под заднюю стенку. Комод стоял справа, а на нем красовалась настольная лампа. В ней, заменяя керосин, лежал осветительный шарик ящерок, и чтобы замаскировать сие безобразие, на абажур был накинут кружевной лоскут. Ситцевая занавеска, в радостный желтый цветочек, сменилась шелковой цвета молодой зелени. Довершало ансамбль спальни большое двуспальное одеяло, из желтых и зеленых квадратов и треугольников.

– Ой, печворк!
– восхитилась Марья.

– А, по-моему, просто лоскутное одеяло, - пожал плечами Кианг.
– Но очень красивое, - он открыл ящик комода, из которого кокетливо свисал уголок его рубахи и улыбнулся: - Ага, мои вещи, сестренка Ю постаралась... А вы, как я заметил, любите давать самым простым вещам самые заковыристые названия.

Но развить обсуждение темы не удалось. С улицы раздался женский крик, и если сначала в нем слышался ужас, то потом... Когда-то давно Марья видела старинную электрическую будку, на двери которой была изображена молния, и веселый череп скалился над надписью 'Не лезь - убью!' Вот именно смысл этой надписи и выражал женский крик. Когда Кианг и Марья добежали до кухонного фургона, там уже присутствовал весь личный состав цирка. А черная повариха стояла спиной к посудному шкафу, расставив руки и изображая из себя противопехотное заграждение. Она уже не кричала, а только повторяла как заведенная.

– Не дам, не дам, не дам...
– и только молодой муж сумел подойти и обнять явно потрясенную Таню. Когда все же сумели открыть злополучный шкаф, легкое потрясение испытали все. Шкаф буквально ломился от залитого в пластиковые упаковки, тончайшего фарфора. Больше всего впечатляла супница изящной формы, молочно-белая, с тонким рисунком цвета фуксии. Литров на пять.

– Да-а-а-а, - протянула Марья.
– Дым оторвался по-полной...

– Дым?!
– хорошо спетым хором вопросили ходоки, но смотрели при этом почему-то на Кианга, тот лишь пожал плечами. Мол, не был, не знаю, не видел и никакого участия не принимал.

– Что я на стол поставлю?!
– все еще истерично спросила Таня, а потом шепотом добавила: - Если из этого что-то разобьется, я не переживу!

– Ну, если я прав, то этого бояться не стоит.
– Гари взял нож и вспорол упаковку на стопке блюдец. Вынул одно, провел пальцем по внутренней поверхности, изображающей открытый цветок, и вдруг резко ударил им о край стола. Таня взвизгнула, Зара охнула, все остальные замерли. Блюдце с мелодичным звоном отскочило, упало на пол и, вихляясь, покатилось по «травке». Абсолютно целое.

– Значит-таки, не бьется...
– констатировал всем видимый факт Джонатан.

– Значит-таки, нас за эту красоту слегка перебьют и скажут, шо так и было...
– так же констатировал Изя.

– А мы ужинать будем?
– жалобно спросили хором Эни и Стаси. Воспитанная Ю промолчала, но согласно вздохнула.

– Так, Таня, и кто там сегодня дежурит, слушай команду по казарме!
– командным тоном выдал командир.
– У нас сегодня праздник, так что посуду на стол! И садимся праздновать!

– Заодно кое-кто пояснит, кто такой этот Дым, - вкрадчиво продолжил аналитик.

– Он же Седой, он же Старик, он же демиург, - перечислила Марья с готовностью.
– Имя собственное ДЫМ...

– Об этом после ужина, - прервал ее Ло.
– А то праздничный ужин остынет. И так с посудой завозились...

– Марь, а что сегодня за праздник?
– удивленно поинтересовался Кианг и несколько растерялся, когда окружающие посмотрели на него, как на полного идиота.

Стол своей сервировкой был достоин лучших королевских приемов. Но в окружении выцветших и лишь местами подкрашенных цирковых фургонов эта сказочная красота смотрелась как откровенный сюр. Но, как говорится, что имеем, тому и будем соответствовать. Хотя обычно за ужином дресс-код не соблюдался, сегодня все посчитали себя обязанными выглядеть подобающе антуражу. Поэтому общество за столом щеголяло если и не парадными, то очень приличными нарядами и такими же манерами. Ящерки, счастливые по самую макушку, что в лагере наконец-то нет чужаков, сидели за столом одетые в свои ярчайшие комбинезоны и радостно свистели. Невс после своего прокола, тянущего на ведерную клизму с дустом, лежал на крыше фургона и бдел напоказ, но с репликами лезть остерегался. Федор Артемьевич достал из какого-то тайника две пыльных бутылки настоящего французского шампанского, чем сильно озадачил и удивил собравшихся. То ли в своем алкогольном тумане он забыл о заначке, то ли посчитал эту выпивку слишком слабой, но спасшиеся бутылки гордо стояли на столе. Их содержимое, ровно по глотку, разлили в чашки, нашедшиеся в соседнем шкафу. От проверки оных емкостей на неубиваемость пришлось пока отказаться. Уж слишком явно все та же повариха положила рядом с собой скалку для теста.