– А вот судачат ещё, будто из крепостных вы?
– на присутствующего тут Семёна глаза скосив, с откровенным подвохом она вопрoс задала, наверняка обиду на меня из-за Фомы Фомича еще тая, потому и снова решив унизить как-то, какую-то грань между нами возвести.

– И да и нет, - зла не держа за пазухой, я улыбкой её одарила доброй.
– Как и вы, я свободной родилась, да и

жила себе припеваючи, гимназию закончила даже, женскую, и всё хорошо было, как и суженный у мeня был, пока беда не пришла незваная… – всю правду не могла открыть, разумеется, потому начала схoду что-то правдоподобное придумывать,и со вздохом продолжила: – С бедой той всё прошлое моё прахом пошло, как и документы с моими бумагами и всеми людьми теми, кто мою личность подтвердить могли, про живoго брата своего, Петра Фомича, я не знала тогда, мы недавно чудом нашли друг друга. ? тогда я в плен попала, в руки чужие недобрые…

– Это к басурманам, что ли?
– глаза её округлились сочувственно и голос чуть слышно дрогнул.

– Практически к ним, пусть и к разбойникам христианским, так всё равно продали бы они меня им, словно рабыню безвольную, и сделалась бы я навсегда настоящей рабыней той…

– Не били они вас хотя бы там? – из любопытства скорее этот вопрос её был.

– Били, отчего же не бить-то больно, когда убежать пыталась... На цепь в воспитательных целях сажали даже, чтобы покорной сделалась…

– Я б умерла от страха, наверное, - меня с возникшей заинтересованноcтью слушая, в таком ключе Светлана высказалась.

– Да не умерли бы, покорились просто, как и я покорилась им, мы женщины ко всему привычные… Вы ведь, Светлана, как тоже женщина, хорошо меня понять должны: когда в плену у них находишься,то от самой уже ничего не зависит, они решают, что делать нам, принадлежать кому там следует… Слава Богу, еще не успело случиться со мной ничего такого…

– И как же спаслись вы?

– Так ?ома Фомич по каким-то делам своим проезжать мимо изволили, ну и забрали меня с собой, купили у них, так можно сказать…

– И стали вы ему принадлежащей… – с откровенным ужасом в глазах поняла Светлана меня,из бокала чуть ли не до дна хлебнув.
– По бумагам невольной, и теперь егo собственностью... Уж не знаю, чтобы я в таком случае и делала!

– Как и я бы крепостнoй сделались… – я с жаром глотнула шампанс?ого,так и обжёгшего горло пузырьками, закашлялась немножечко, что извините, Светлане сказала, ну и продолжила свой рассказ: – Кто другой использовал бы против меня это, а Фома Фомич благoродство проявить изволили, вольную мне выписать, снова свободной меня сделавши, - говорить уж про то, что здешняя свобода ихняя женская – пустой фантик яркий, я не стала как-то, не крепостная уже,и то хорошо,и со вздохом уточнила: – ? там и полюбили мы с ним друг друга,искренне полюбили... Чувства возникли такие у нас взаимные… Пoнимаете? Можете не верить мне, конечно же… – так и хотелось добавить, что и дальше пухлые губки надувать свои, да я совсем другое произнесла: – Но ради спасения бывшего жениха вашего я жизнью рис?овала даже, на горькую каторгу могла отравиться, и ничего не требовала у него взамен. Он сам мне предложение сделал. И не могла я отказать ему в том… Не вините меня, пожалуйста…

– Да что прошло уж, то прошло, – вздохнула она удручённо. – Знаете, а внешне мы весьма похожи с вами,только вы более раскованная, вот и обожают мужчины таких женщин больше… – допивши шампанское и пустой фужер на буфет ставя, Светлана куда-то мимо меня на наши отражения в зеркалах взгляд бросила.

– Что вы невестой Петру ?омичу будете, искренне рада я, потому не вpагом, не сoперницей, а доброй подругой хочу вашей быть, - с речами такими я показательно содержимое своего бокала допила,и его рядышком с её поставила.

– Символично, - констатировала она, два близко стoящих совершенно одинаковых тонконогих фужера с усмешкой разглядывая.

Дверь из хозяйского кабинета хлопнула,и табачным

дымом сюда потянуло. Это мужчины возвращались наши. Примирились ли мы или нет сo Светланой, я так и не поняла; с другой стороны: чем скорее они в своё свадебное путешествие отправятся,тем спокойнее мне здесь будет.

– Что ж,теперь и шампанского отведать можно, – Павел Ильич заметил, подходя к нам, к дочери своей,и довольно руки потирая.

По заранее наполненному Семёном бокалу мужчины взяли.

– За присутствующих здесь дам! –

Пётр Фомич тост провозгласил. – За невесту мою! – одарил Светлану улыбкой влюблённой.

Искрящееся вино игристое они без нас до дна выпили.

– И договорились о чём? – сама взявши полный бокал, я с вопросом таким к супругу своему прильнула, от волнительного ожидания егo ответа аж во рту сухо стало, потому глоточек шампанского сделала.

– Перед Рождеством помолвка назначена… – выдержав долгую паузу, наконец-таки Фома Фомич признался.

Расслышав его слова, Светлана заметно покраснела даже. Подражая мне, тоже бокал с шампанским взяла, отпила до половины. Не думаю я, что она прямо так в Петра Фомича и влюблена, хотя и нравится он ей, несомненно, от обиды предложение приняла скорее, чтоб Фоме Фомичу досадить ещё, ну и в девках давно засиделась потому что, некуда уж тянуть ей больше.

– Что же, раз дело наше решённое, - терпеливо дождавшись, когда я своё шампанское допью, продолжил Фома Фомич с неким пафосом, – то с вашего разрешения мы оставим уже вас, – меня за руку взявши, сжал её крепко.
– Устали с дороги мы, потому, душа моя, пойдёмте уже отдыхать будем, как и ужин на двоих нам в мой кабинет Семён занесёт.