— А! Понял. Но ведь к джинсам они не липнут, наверное?

— Да. К джинсам они не пристают, чего нельзя сказать о свитерах, волосах и спортивных штанах. И ещё насекомых всяких нацепляем. У вас кровь на шее!

— Пусть! Ерунда!

Мрачная Мила поднялась наверх. Похоже, вид его крови ей напомнил кровавую одежду Вани Себрова. Через минуту она спустилась в ветровке и чёрной бандане на голове. Он за это время причесался, смазал бальзамом после бритья кожу, побрызгался дезодорантом и убрал чемоданчик под кровать. Ему она вынесла бежевую бандану, а из соседней комнаты — мамину голубую джинсовую куртку.

— Наденьте!

Он не стал возражать. Повязал бандану, натянул куртку. Так как Галина Ивановна была полная женщина, куртка на него налезла, но была коротковата в рукавах и по всей длине.

— Слушай, тебе сейчас только мотоцикла не хватает.

— Да? А вам — лошади и ковбойской шляпы.

Они взяли пакет и нож, которые Палашов положил в карман, и отправились в посадку. Шли молча, время от времени переглядывались, оба в невесёлых мыслях. Когда дошли до леса, мужчина пошёл впереди, расчищая дорогу, девушка следовала за ним, поглядывая в его широкую спину. Да, есть за чем укрыться!

В лесу было приятно и прохладно, кругом творилась магическая пляска света и тени. Деревья приветливо покачивались, под ними распушил листья папоротник, поднял стрелы хвощ и расстелился мох. В лесу было не так сухо, как на лугу. Порой вспыхивала капелька росы. Обувь грибников становилась грязнее и мокрее. Они шли и не решались добавить голос к мягким звукам природы. Путники пробрались через лес и вышли на дорогу, проложенную между полем и лесом. Дальше пошли рядом. На брошенном поле трава выросла по колено и к концу августа почти полностью превратилась в сухостой. Они, не сговариваясь, поснимали куртки. Впереди перед ними слева возлежала посадка, справа низлежал пруд. Тот самый пруд, в который сегодня утром нырнул Палашов. Ещё немного — и они, снова упрятавшись в куртки, вошли в посадку.

Берёзовая посадка, в отличие от леса, пестрела разнотравьем. Грибники прошли немного рядом и не успели разойтись, как им повезло — сразу попалась куртинка молодых крепеньких грибов.

— Если не ошибаюсь, это свинушки?

— Кажется, да. Мы несколько раз с мамой их собирали.

Судя по голосу и выражению лица, грибы сейчас не особенно радовали девушку, хотя она их внимательно разглядывала. Палашов со словами «попались, родные» подкосил их всех как одну, а Мила держала распахнутый пакет. Когда грибочки перекочевали в новое место, мужчина бросил нож за ними в пакет, взял девушку за запястье и уверенно задержал её. Он посмотрел ей в глаза и сказал:

— Знаешь что, дорогая?.. Я думаю, пришло время всё мне рассказать.

Мила отвела глаза, но он вытряхнул из её руки пакет с грибами и пленил второе запястье, нарочно ловя её взгляд.

— Ты ведь прекрасно понимаешь, что я знаю, чем вы занимались с Ваней Себровым незадолго до его смерти.

Девушка буквально дышала на него волнением. Широко распахнутые зелёные глаза, затуманенные слезами, приоткрытые влажные губы, на которых уже почти не осталось следов Ваниных поцелуев, запах, все черты и близость к нему, беззащитность и растерянность кружили ему голову.

— Тебе не нужно защищаться от меня, — заговорил он дрогнувшим голосом, — пойми, я сам твой защитник. Ты не встретишь другого следователя, который будет умолять тебя рассказать ему правду.

И тут он отпустил запястья, смял хрупкие плечи, притянул девушку к себе, наклонился и неотвратимо, умоляюще, горячо поцеловал в губы. Отстранился и посмотрел в глаза цвета пыльной зелени.

— Понимаешь? — спросил он больше губами, чем голосом.

Но ответа не последовало. Она вся обмякла в его руках, глаза закрылись. Она упала в обморок, едва он успел её подхватить. Палашов не удержался и, против своего правила не прикасаться к женщине, когда она об этом не знает, покрыл бледное откинутое лицо невесомыми поцелуями. Он жадно вдыхал её запах, спешил насладиться близостью, впитать её всю. Будто ему дали воды, но сейчас отберут стакан.

— Какая же ты сладкая, моя маленькая… — прошептал он.

Одной рукой он стянул с неё бандану, расстегнул куртку и пару пуговиц на рубашке, поднял на руки, благо сил у него было достаточно, а Мила была худа и легка, и понёс в сторону дома, напрочь забыв про грибы. Ни одна девушка на его памяти не падала в обморок от поцелуя. Похоже, чувства, которые она испытывала, оказались намного глубже и серьёзнее, чем он думал. Вероятно, это в конец измотанные нервы не выдержали ещё одного потрясения. Он остановился и настойчиво поцеловал её ещё раз, только предельно нежно. Потом пошёл дальше, бережно неся драгоценную ношу. Он был уже на окраине посадки.

— А где же грибы? — спросила Мила тихо, растягивая слова.

— Что? Грибы? Какая разница? — Евгений удивился: неужели последнее, о чём она подумала, это какие-то там грибы? — Слушай, галантный век уже давно позади. Что это ты как какая-нибудь графиня вздумала грохнуться в обморок?

Он остановился и осторожно сел на траву спиной к берёзе прямо с Милой на руках. Ему было больно от этой мысли, но необходимость заставляла задать подобный вопрос:

— Скажи мне, пожалуйста, когда это случилось… ты предохранялась?