Вдруг раздался треск мотоциклетного мотора, из переулка выехал мотоциклист. Подъехал к голове колонны, стал кричать, что немецкие танки входят в город с другой стороны. Среди бойцов, кто услышал эти слова, началось волнение, даже тихая паника. Танков боялись, потому как средств для борьбы с ними не было. В полку из тяжелого вооружения – только пара станковых пулеметов максим. У бойцов противотанковых гранат нет.

Вперед шагнул капитан, который допрашивал пленных немцев. Как узнал Михаил, он был помощником начальника штаба по разведке.

– Документы! – потребовал он у мотоциклиста.

Тот из нагрудного кармана вытащил документы, отдал капитану. Внезапно мотоциклист схватился за автомат ППД, который висел у него поперек груди. Стоявший слева от капитана боец мгновенно сделал выпад и вонзил штык винтовки в грудь мотоциклисту. Тот упал, мотор мотоцикла заглох. Михаил стоял рядом и ничего понять не мог. Боец в советской форме, мотоцикл ТиЗ – тоже советский.

– Немец переодетый, – громко сказал капитан.

– Товарищ капитан, разрешите узнать: как вы определили? – спросил Михаил.

– Ты когда-нибудь видел бесшумные танки? Их моторы за километр слышны, как и лязг гусениц. Слышите?

На пару секунд тишина. Бойцы, кто поблизости, прислушивались. Ничего похожего на звуки моторов.

– А запах?

Вопрос в тупик поставил. Какой запах? Откуда? Капитан пояснил:

– Не так выхлоп пахнет!

Никто не принюхивался, не обращали внимание. Между тем капитан был прав. Весь качественный бензин румынских нефтепромыслов шел только для снабжения авиации. Синтетический бензин из каменного угля Силезии шел для боевой техники и автомашин. Запах у него при сгорании был более резкий, едкий. Тонкости эти знать надо. Человек неподготовленный не уловит.

Бойцы были поражены. Одно дело – настоящий немец, в форме, в стальном шлеме, при карабине. И другое дело – в форме советской, внешне такой же, как они, рядом стоящие. Танки за время отдыха полка так и не появились. Михаил был впечатлен капитаном. Быстро раскусил врага по мелким деталям! А Прилучный, как и бойцы рядом с ним, ничего не заподозрил. Михаил решил по возможности держаться поближе к капитану. После приказа о расстреле пленных немцев он его невзлюбил, посчитал излишне кровожадным, жестоким. Сейчас мнение переменил. Игорь тоже был в восторге:

– Капитан-то, а?.. Как немца расколол?! Вот настоящий особист!

Капитан особистом не был, но служба у него явно на той же линии была. Вообще в Красной армии постепенно формировалась сложная система разведки, контрразведки, в целом интеллектуального противоборства с противником. Это всегда, конечно, имело значение, но в условиях техногенной войны, когда сражаются гигантские силы, огромные массы военнослужащих, оснащенные разнообразной мощной техникой, тогда значение противоборства штабов и спецслужб, то есть мозгов вооруженных сил, возрастает неизмеримо.

Ситуация на фронте стремительно менялась. Немецкая третья танковая группа Гота захватила Сенно, подошла к Витебску. Остатки нашего пятого механизированного корпуса с боями отходили к Орше. Восьмого июля глубина отхода советских войск уже составляла 450–600 километров. Немцы в этот день вошли в Витебск. Численность советских войск перед контрударом составляла 627 300 человек, убито за несколько дней было 341 043 человека.

Десятого июля началось кровопролитное Смоленское сражение, которое длилось месяц.

Михаил доволен был, что со своими. Хоть и отступают с боями, но он не один, рядом командиры, бойцы. Важно чувствовать их поддержку в бою. Кроме того, случись ранение или контузия, в полку есть медицинский взвод. С Игорем они по-прежнему были бок о бок, плечом к плечу, можно сказать, превратились в маленькую, но полноценную боевую единицу.

Горожане, мобилизованные партийными комитетами предприятий, при приближении врага стали рыть окопы, траншеи, противотанковые заграждения – эскарпы и контрэскарпы. Представляли они из себя глубокие и широкие канавы. Танк их преодолеть не может. Либо упадет носом вниз и уткнется в землю, либо не сможет выбраться, крутая стена не даст. Труда на заграждения потратили много, но немцы преодолели их легко. Подрывали одну и другую стенки, и обрушившийся на дно грунт делал возможным переход. Три-четыре таких перехода, сделанных саперами, практически не замедляли темпа движения. Ударная сила вермахта – это танки, но остановить их не удавалось. Эффективной артиллерии – пушек ЗИС-2, ЗИС-3, зенитных 76 и 85 мм остро не хватало, противотанковая 45-миллиметровая слишком слаба, броню в лоб пробивала только с малых дистанций в пару сотен метров. Если после выстрела пушки танк не подбит, второго шанса у артиллеристов не будет. Танк огнем пулемета и пушки противника расстреляет, мало того – ворвется на позицию, всем весом пушечку раздавит, вомнет в землю. Противотанковых гранат, этого последнего шанса пехоты, остро не хватало. Вместо них использовали коктейли Молотова в бутылках. Смесь и для бойца опасная. Попади в бутылку пуля или осколок, жидкость возгоралась. Противотанковые ружья Симонова и Дегтярёва в войсках появились осенью 1941-го, а в достаточных количествах ими обеспечили бойцов только в 1942 году. Немцы к этому времени на свои Т-III и Т-IV навесили дополнительные броневые экраны, и противотанковые ружья оказались бесполезны.

Нацисты, наблюдая с самолетов труд сотен и тысяч горожан над рытьем окопов и траншей, разбрасывали листовки. Содержание издевательское, вроде:

Курящие мужики пускали листовки на самокрутки, хоть какая-то польза. Все не участвующие в работах старались эвакуироваться. Организованно, на поездах или машинах, либо сами. Если повезло, то скромные пожитки и дети – на тележках. Либо на себе, но в таком случае уйти далеко не удавалось.