Я не смею головы поднять, но внутри настоящий ураган. Волны ужаса и боли сметают все на своем пути. Меня мутит и сильно морозит.

Двери открываются и мужчины , вскинув оружие выходят.

– Не шевелись.
– шипит мне, тот, который ударил по лицу.

Не шевелюсь. Даже при желании не смогла бы. Тело парализовано страхом.

Первые несколько секунд тишина, а затем слышатся короткие выкрики.

– Где она?
– голос Яна как удар током.

Дернувшись, я подскакиваю, но тут же оказываюсь в чьих-то руках. Они вытаскивают меня наружу и ставят на ноги.

Я ничего не вижу. Ослепляющий свет фар и непроглядная темень вокруг. Крутя головой, пытаюсь увидеть его.

– Куртку сними!
– раздается выкрик за моей спиной.

И вдруг справа, примерно в тридцати метрах от нас, я замечаю какое-то движение. Замерев, устремляю туда взгляд.

Там Ян. Стоит один на открытой местности и снимает с себя куртку.

– Руки!

Не поднимает их вверх, как Костя, а разводит в стороны, демонстрируя, что у него ничего с собой нет.

Я задыхаюсь от ужаса. Что он делает?! Что он творит, черт возьми?! Он же не собирается идти к ним безоружным?!

– Повернись.
– следует приказ.

Я скашиваю взгляд и вижу направленных на Лютого по меньшей мере четыре автоматных ствола.

Они убьют его.

Рванув вперед, врезаюсь горлом в ворот собственной куртки.

– Ян!..
– выкрикиваю не своим голосом.

– Стоять!

Меня дергают за шкирку и возвращают на место.

– Отпускай ее!
– рычит он.
– Если она не уйдет отсюда живой, брат разорвет Турка на части.

Чувствую тычок в плечо, и руки, удерживающие меня, исчезают.

– Пошла!..

Я иду. Смотрю только на Лютого и шагаю вперед.

– Быстрее, Лена!
– выкрикивает глухо.

Втянув голову в плечи, ускоряюсь, но глаз с его окутанного светом фар, силуэта, не свожу.

– Ян!.. Ян, не надо!..

– Иди!..

Торможу, но услышав угрожающие выкрики со стороны похитителей, продолжаю идти к нашим машинам. Слезы заливают лицо, внутри я умираю.

– Ян!.. Я люблю тебя!..
– рыдаю в голос.
– Пожалуйста, не делай этого!

– Помни про мои инструкции.
– произносит он напоследок и, продолжая удерживать руки разведенными в стороны, направляется к людям Турка.

Я останавливаюсь, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, но меня тут же перехватывают и, извивающуюся в истерике, тащат в машину.

Я кричу. Мне больно. Болит все, что только может болеть. Душа, все нутро, кожа и даже волосы. Я сгораю заживо.

Машина едет, а истерика не проходит. Меня держат чьи-то руки, прижимают к сидению, не позволяя выпрыгнуть из джипа на ходу. Переговариваясь, они не обращают на мои стенания никакого внимания. В голосах шок и неверие.

В какой-то момент мои ресурсы резко заканчиваются. Я впадаю в состояние, напоминающее анабиоз.

Слышу разговоры по телефону и даже крик Адама в его динамике. Слышу, как охрана с кем-то говорит через опущенное стекло. И только когда меня трясут за плечо, поднимаюсь и понимаю, что мы на базе.

Обо мне словно забывают. Адам в ярости. Кричит на всю территорию, раздает удары налево и направо. Слышится звон стекла и грохот - переворачивается тяжелая, стоящая у входа, скамейка.

Я, стоя у открытой двери машины, наблюдаю со стороны, словно меня это не касается.

Затем, скользнув мимо мужчин, захожу в корпус и поднимаюсь на третий этаж.

Воздуха не хватает, легкие не справляются, и в глазах темные мушки. Но, не останавливаясь, дохожу на нашей с Яном бывшей комнаты и толкаю дверь от себя.

Темно. Пусто. Мертво.

Встав в изножии кровати, закрываю глаза и вдруг чувствую, как боль возвращается.

Со двора доносится рев Адама. Он растерян и раздавлен, и сжигает своей яростью все, что видит. Я тоже так хочу. Крушить, бить, ломать, кричать свою боль, пока не станет легче.

Но ведь не станет.

Яна это не вернет.

Ян!..

Повернувшись вокруг своей оси, я иду из комнаты. Мне нечего здесь делать без него. Шагаю обратно по коридору, постепенно ускоряясь. Резь в груди побуждает действовать. Делать хоть что-нибудь!..

Слетаю вниз, на первый этаж и выскакиваю на улицу.

– Где Адам?!
– набрасываюсь на первого попавшегося мужчину.

Он бледен и дезориентирован, но кивает на здание.

– В цоколе.

Бегу назад. Пролетаю два лестничных пролета вниз и едва не врываюсь в толпу. Их здесь очень много, и на меня никто не обращает внимания.