Рэй внимательно смотрел на меня, поглаживая по плечам, задевал чуткими пальцами шею, волосы.

– Ты сказала, смерть родителей была трагической, – напомнил он, и я снова мысленно дала себе подзатыльник.

– Трагедией, – кивнула я. – Огромным потрясением.

И в этом не было ни единого слова лжи и фальши.

– Извини, ласточка. Конечно, говорить о таком тяжело. Я не подумал.

– Я продержалась в наёмных служащих примерно месяц, а потом меня нашёл будущий муж.

Я постаралась произнести это как можно бодрее, но почувствовала, как напряглись обнимающие меня руки. Но я снова подбирала слова, не желая ни вспоминать, ни дать понять Рэю, какие неприятные события предшествовали спасительному, как оказалось, появлению Вергена.

– Он был хорошо знаком с моим отцом, узнал о случившемся несчастье, узнал, что я осталась… одна, разыскал и предложил помощь. И я её приняла.

– Какого рода помощь? – деревянным голосом переспросил Райдер. – Ты была слишком молода для брака.

Я нервно потёрла пальцами виски.

– Он брак и не предлагал сначала. Только кров и защиту, и ничего не требовал взамен. Я… к моменту его появления я успела близко познакомиться с некоторыми неприглядными сторонами свободной и неприкаянной жизни, несмотря на наличии неплохого места в доме уважаемой семьи. Ну а… человек, за которого я потом пошла замуж, предоставил доказательства дружбы с моим отцом, кое-что рассказывал и обо мне, поклялся беречь и защищать. Не скажу, что я безоговорочно поверила ему с первого же дня, но он действительно делал многое для меня. Место гувернантки я оставила… И ещё – это, наверное, дико прозвучит – но мне очень не хватало какой-нибудь связи с родителями, хоть самой тоненькой ниточки. Человек из счастливого прошлого, друг отца, этой ниточкой стал.

Лицо Рэя сделалось неприязненно-саркастичным. Я же продолжала оправдываться:

– Я была очень молода и очень растеряна, ты верно заметил… Замуж за него я вышла, едва достигла совершеннолетия, так что тут…

– Я понял, – тем же деревянным голосом отозвался Рэй. – А дар?

– А с даром вышло скверно. Я как-то сильно простудилась после прогулки в сырую и ветреную погоду. Сама виновата: надо было оставаться дома, а я долго сидела в беседке в садике, рукодельничала. К вечеру же начались все признаки простуды, быстро переросшие в жар и озноб. Только, видимо, я подхватила какую-то другую хворь. Так плохо мне ни разу не было, хотя болела я нечасто. Это продолжалось долго.

– Сильная лихорадка? – уточнил Райдер, то и дело трогая пальцем свой подбородок.

Красиво очерченные брови то и дело хмурились.

– Ужасная. Никогда такой не испытывала. Жар не удавалось сбить, никакие снадобья не помогали. Муж… тогда ещё будущий, метался по лекарям, что-то пытался сделать сам: он закончил курс зельеварения, кое в чём сведущ. Это мне потом рассказывали, про усилия найти лекарство, спасти. Я почти всё время в беспамятстве провела… Общими усилиями подобрали какое-то зелье, немного унимавшее жар, но всё равно я чувствовала себя очень скверно. Все лекари, что смотрели меня, в один голос твердили, что недуг смертельный, мне не выкарабкаться из него окончательно, но муж не сдавался. А мне, наверное, в тот момент всё равно было, лишь бы всё уже поскорее закончилось. – Я слабо пискнула, когда объятия стали слишком крепкими, судорожными. Райдер тут же ослабил хватку, и я закончила: – Одному из лекарей удалось подобрать лекарство, убравшее лихорадку полностью. Рассказываю я долго, а на самом деле то был вопрос нескольких дней. Когда я окончательно пришла в себя, появились какие-то силы, начала вставать – не сразу, но почувствовала, что магии во мне больше нет.

продолжение, 14.01.

– Я слышу её в тебе. Не живым и уверенным течением по каналам, но свернувшимся спящим клубком. Вот тут, – Рэй коснулся местечка между моими ключицами. – Уснувших можно разбудить. В большинстве случаев это получается. Ты хотела бы?

– Очень. И попытки вернуть силу были. Неоднократно.

Вспомнив усилия Вергена, напоминавшего одержимого, я передёрнула плечами.

– Какие? – не сводя с меня пытливого взгляда, спросил Райдер.

– Для моего мужа наличие магического дара являлось очень важным, – с нарочитым спокойствием принялась объяснять я. – Сам он без дара, но в теории подкован неплохо. Он нашёл описания ритуалов по пробуждению уснувшей силы и… Перепробовал последовательно все, о каких сумел разузнать. Были разовые, были и такие, какие требовалось повторять с определённой периодичностью. Были усиливающие зелья, были древние непонятные руны, которые требовалось рисовать на теле кровью. Мы… Он перепробовал всё, не желая смиряться с неудачей.

– Сволочь, – выругался Рэй и добавил что-то ещё. Я не разобрала.

– Видишь ли, я поначалу сама очень хотела возвращения магии. И первый способ был терпимым.

– Терпимым! – зло повторил Райдер. – Дэри, ласточка, я твоему благоверному вот этими руками шею сверну, дай только добраться! Читал я о подобных «способах»! Ты хоть понимаешь, насколько они опасны и несут в себе угрозу для жизни?

Я помнила. Всю боль, все долгие часы неподвижного лежания на жёстком камне в полной темноте, помнила границу яви и запределья. Как просила Вергена прекратить, тоже помнила.

– Попытки уже давно прекратились, – сказала я и погладила Рэя по руке.

– Почему он так хотел возвращения твоего дара? Не из-за тебя же самой!

– Он хотел детей. Наследников магической крови.

Райдер вздрогнул, сменил положение рук и посмотрел мне в лицо с непонятным выражением.

– У тебя есть дети? У вас с этим?..

– Нет. Если ребёнок родится от полноценного мага – почти всегда он тоже будет носителем дара. Но, если от уснувшего, то шансы снижаются.

Рэй кивнул, обозначая, что услышал мои слова.

– Шансы, значит, ему нужны были. А когда ничего не вышло, ни пробуждения дара, ни наследника – он выставил тебя вон?

– Примерно так, – признала я.

Меня покрепче обняли за плечи, уткнулись носом в макушку и пробормотали в неё что-то несогласное и неразборчивое.

– Бедная моя девочка, – помолчав, выдохнул Рэй. – А что тот недуг? Прошёл без следа?

– Не совсем, – нехотя созналась я, понимая, что ложь скрыть не получится. – Приступы возвращаются, если не принимать лекарства. Я принимаю, вот уже несколько лет. Без них срок моей жизни ограничен.