– А твой муж..? – Райдер чуть отстранился, заглянул мне в лицо.

Я поняла, что какое-то время сидела молча.

– Верген появился глубокой ночью. Сопровождающие меня решили остановиться на ночь на постоялом дворе. Меня связали и заткнули рот, но положили на кровать в одной из комнат, которую пришлось делить со стражником. Вроде как проявили жалость, дав возможность поспать… Я не могла спать. Не чувствовала рук, смотрела в темноту без единой связной мысли. Очнулась, когда приоткрылась дверь комнаты и в неё нырнула чья-то тень. Я безумно перепугалась, не понимала, что происходит и чего ожидать. Спящего стражника огрели чем-то по голове, меня стащили с кровати и поволокли прочь из комнаты. У меня от неудобной позы затекло всё тело, руки вовсе онемели, я не могла толком сопротивляться. Когда выволокли на улицу, я сумела разглядеть напавших на стражу. Это и был мой тогда ещё будущий муж, а с ним ещё один мужчина. Он служит у Вергена лакеем, его зовут Уэлт. Удивительно преданный слуга.

Верген заявил, что ему всё известно о деле Эртона эйр-Тальвена и о моём приговоре. Что он с ним категорически не согласен и намерен спасти меня от правосудия.

Я потянулась, и Рэй понял это движение по-своему. Невесомо коснулся губами моего виска, поднялся, не выпуская меня из рук, и устроился в кресле, усадив меня на колени.

– Что было дальше? – деревянным голосом спросил он.

Я облизала сухие губы.

Дальше…

– Дальше началась бесконечная ложь. Исчезла Гердерия эйр-Тальвен. Вместо неё появилась Гертана Уинблейр.

Глава 33.3

Не сразу.

О Вергене мне рассказывать не хотелось ни слова, но, раз уж начала откровения, хотя бы в общих чертах стоило.

– Он представился бывшим студентом моего отца. Папа несколько лет вёл преподавательскую деятельность… Позже их знакомство переросло в дружбу и регулярную переписку. Я начала в этом сомневаться в последнее время, но тогда, в том состоянии, когда друзья отворачивались и забывали…

– Я понимаю, – мягко сказал мой маг.

– Я не знала, могу ли я ему верить: прежде ни разу не видела Вергена. Но он показывал письма с папиным почерком, он называл такие факты и мелочи о жизни моей семьи, которые не могли быть известны постороннему человеку, но поделиться ими с добрым знакомым, другом папа мог. Словом, звучало убедительно, а я очень боялась попасться в лапы правосудия и снова смотреть в страшные прорези маски. Верген говорил, что слишком поздно узнал обо всём, но сумел обменяться весточкой с папой накануне казни. Папа просил позаботиться обо мне.

– Почему же не твоей тёте? Её не тронули: выждав время, она могла переехать куда-нибудь вместе с тобой. Вы в хороших отношениях, доверяете друг другу, она старается помогать тебе всё это время, ведь так?

– Так. Я не знаю, Рэй. Полагаю, папа считал, что мужчина может защитить женщину лучше. И мы с Лиз тогда очень боялись, что её начнут подозревать в помощи беглой преступнице. Я не хотела подставлять её. Что касается лакея – сколько его знаю, он нелюбопытен, исполнителен и равнодушен ко всему, что не касается поручений ему лично. Он беспрекословно помог Вергену выкрасть меня у стражи…

– Преданность и отсутствие пагубного любопытства – ценные качества, – хмыкнул Райдер. – Стало быть, этому типу удалось выкрасть тебя? А погоня?

– Погони за мной или не было, или потеряли след.

– Хм. А магический поиск? – не столько меня, сколько сам себя спросил Рэй.

– Не знаю. Я только счастлива была оказаться подальше. Верген увёз меня в Риагат. От отца ему досталось небольшое наследство, значительную часть которого он потратил на меня. Предложил изменить внешность, чтобы я не жила взаперти, а всё же могла выходить из дома. Привёл мага и тот поколдовал над моим лицом. Изменения необратимые, – я потрогала собственный нос.

– Вот как? – Райдер повернул меня в своих руках, чтобы как следует разглядеть. – И насколько сильные изменения?

Тут я пожала плечами:

– Не сказала бы, чтобы кардинальные. Стали темнее волосы, поменялся разрез и цвет глаз, кожа на тон светлее, чем была, нос, губы, овал лица… Если хорошо меня знать и смотреть мельком, то признать, думаю, можно. И это меня всегда поражало: в чём тогда суть таких перемен, если какой-нибудь старый друг семьи эйр-Тальвен всё равно смог узнать бы меня? Тётя, когда увидела впервые после разлуки, не сомневалась ни мгновения.

– Хм.

– Верген же утверждал, что этого достаточно, чтобы исчезло сходство с портретами, чтобы меня потеряли. Но столько лет спустя я и сама уже не помню, какой была раньше.

– Я бы не отказался на тебя-прежнюю взглянуть, – тепло улыбнулся Райдер. Я лишь нервно усмехнулась.

– Я получила новое лицо и новое имя. Верген предложил придерживаться легенды, будто он мой опекун. Минимум вранья: я оставалась дочерью его близкого друга, а бумаги, подтверждающие последнюю волю покойного родителя, Верген подделал. Не знаю, зачем – сомнений в легенде не возникло. Обеспечивал меня всем, что полагалось иметь приличной девушке, не позволял себе ничего лишнего, держался в рамках приличий. Когда выяснилось, что я потеряла дар, предложил помощь по его возвращению. Самые первые попытки были… мягче, терпимее. Не требовали ритуалов на крови.