Я во все глаза смотрела на этого невозможного человека. Рэй же будто задался целью изумить меня сверх всякой меры. Нацепив на лицо плутоватую улыбку, он добавил:

– И чары эти никто не увидит. Я такую защиту хорошо ставлю, никакой маг не почувствует, ни слабый, ни сильный. Так что хотя бы с момента их установки с твоим разумом всё в порядке, ласточка.

Бейгор едва натянувшейся нитью-паутинкой звал назад, а я всё смотрела на Рэя и не знала, что сказать.

– Почему? – наконец выдавила я. Голос от нахлынувших эмоций совсем сел.

– Да потому что я отлично прячу следы, если требуется, – без ложной скромности ухмыльнулся мой маг. – Или что – почему?

– Почему ты всё это делаешь? – прошептала я на грани слышимости.

– А. Так я же уже сказал. Потому что люблю тебя, девушка с секретами. И потому что намерен вытащить на свет все эти секреты, что мешают тебе жить. Мне так жаль, что ты столько времени не решалась рассказать мне: я мог вытащить тебя из этого ужасного места гораздо раньше! Но рад, что наконец-то узнал и вопрос твоего переезда – дело нескольких дней. Жду не дождусь. Скажи мне хотя бы… Дэри, скажи, что ты этого тоже хочешь? А то я, кажется, увлёкся и решил всё за тебя.

И Райдер сделал бровки домиком.

А я снова не могла вытолкнуть из перехваченного спазмом горла ответное признание, слова застревали комком.

– Очень хочу, – это я сумела озвучить. – Я ведь рассматривала Лордброк как чудесное местечко, куда хотела перебраться жить. Тогда ещё не знала, что ты есть.

Мой маг выдохнул очень довольно и ласково чмокнул меня в нос.

До того, как меня закрутило в жадную пустоту переноса, Райдер успел снабдить меня амулетом. Выглядел он как кулон без цепочки, изготовленный из отливающего синим металла.

– Держи при себе, пожалуйста, всё оставшееся время, пока ты не рядом. Хорошо? Это парный амулет. Вот, у меня будет похожий, – и на раскрытой ладони показал ещё один кулон с петелькой под шнур или цепочку.

– Для чего он? – я с интересом разглядывала переплетение плавных линий и россыпь маленьких прозрачных камней, гладких, без единой грани.

– На самом деле больше для моего спокойствия. Этот амулет позволит мне знать, что с тобой всё в порядке. Или, напротив, даст сигнал, если тебе будет угрожать опасность. В последнем случае мой амулет нагреется. Я один такой уже таскаю при себе: Сэлвер настаивает.

Так меня и утянуло в замок: на середине прощального поцелуя, с крепко зажатым кулоном в руке, взбудораженную, встревоженную и счастливую одновременно.

Следующим вечером Райдер снова ждал меня, на сей раз пообещав показать что-нибудь ещё, кроме своей спальни. Слова сопровождались поддразнивающим смешком.

Рене вернулся под утро, я к тому времени если не успокоилась, то хотя бы немного совладала с лицом, сумев спрятать глупую счастливую улыбку: меня любят. Обо мне готовы заботиться и взять на себя решение моих проблем, с которыми всё это время я сама справлялась неважно. Амулет нацепила на прочную цепочку и спрятала под одеждой. Он делился со мной ровным теплом и словно передавал привет от Рэя.

И всё же что это за ритуал такой или зелье, для которого Вергену тайно требовалась моя кровь, ради чего он дважды в год увозил меня из Бейгор-Хейла? Столько дорожных неудобств, такая трата времени ради одной капли, которую можно было без проблем взять и в замке! Я так и эдак ломала голову, но ответа не находила.

Рене отсыпался целое утро, проигнорировав завтрак и предложение обратиться человеком и поучаствовать в обсуждении последних новостей. Маленький сычик разевал хорошенький клювик, неприкрыто зевая, и сонно таращил большие глазищи. Я отстала, кое-как переключилась на бытовые хлопоты. Потом ушла в нежилое крыло и устроила себе тренировку: заставляла предметы двигаться по моему желанию. Выходило посредственно, но дважды мне удалось поднять в воздух старый стул со сломанной ножкой. Только управлять им не получилось: дар слушался плохо и как следует приложил ни в чём не повинный предмет мебели о каменную стену, разломав его окончательно и бесповоротно. Посчитав тренировку продуктивной, несмотря на сомнительный результат, я вернулась к себе, проверила, как там мой спящий красавец. Сычик чистил пёрышки и человеком становиться не торопился. У меня вдруг ёкнуло сердце: а вдруг магия Ильна дала сбой и Рене снова потерял возможность обращаться, и опять надо ждать мучительные пять-семь дней? Но на мой вопрос птиц, хотя и по-птичьи, но ответил отрицательно. Именно так я поняла его негромкое присвистывание и несильный щипок клювом за пальцы. Вот ведь!..

– Что ты за человек настроения такой! – беззлобно укорила я, почёсывая шелковистые пёрышки.

Сыч издал откровенно ироничный клёкот.

– Раз не хочешь со мной разговаривать, помоги хотя бы советом, – попросила я. – Хочу, пока есть время, ещё раз пройтись вдоль замковой стены, поискать наиболее удобное место для побега. Магию-то на стены наложили, но обыкновенные лазейки в виде плохо закреплённых камней проглядели.

На это предложение Рене отозвался с заметным воодушевлением. Я же прихватила корзинку с вязанием: якобы решила посидеть в беседке за рукоделием, пока день погожий да ясный, и вышла в приятную тенистую прохладу. Сычик должен был, не привлекая внимания, прилететь прямиком в беседку. Я шла и поглядывала по сторонам и на небо; в комнате это не ощущалось так остро, а за пределами дома, на свежем воздухе, я всё отчётливее чувствовала, что Бейгор-Хейл и окрестности ожидает скорое наступление непогоды. Хотя небо пока оставалось ярким и безмятежным, ветерок – игривым и лёгким, а горы молчали, я… Я не знала, как это объяснить.

Рене впорхнул в беседку минуту спустя после того, как в неё заглянула я. Она располагалась в дальней части парка и возившийся на клумбе Саркен точно видел, в какую сторону я ушла. Можно посидеть здесь немножко и потихоньку улизнуть к стене.

– Послушай, – обратилась я к птицу, прыгнувшему в корзинку прямиком на один из клубков. – Не улетай сегодня из замка. Мне кажется, будет сильный дождь или вовсе гроза.

Жёлтые совиные глаза воззрились на меня со всей внимательностью, но возражений не последовало. Я достала спицы, поудобнее разместила клубок и с полчасика играла в прилежную рукодельницу, вдруг совершенно явственно ощущая чужой взгляд. Кто подглядывал, прячась за густой зелёной изгородью, так и не вычислила, но умница-Рене дал знать, когда горе-шпиону надоело на меня любоваться и он покинул наблюдательный пост. Интересно, кому всё же Верген поручил шпионить за « хворающей и блаженной» супругой? Выждав на всякий случай ещё несколько минут, я пересадила Рене на плечо и выскользнула из беседки с другой стороны.