– Куда ж меня везти-то? – удивилась я. – За дар у нас не судят, напротив, всячески помогают обучать и развивать.

Про то, как уважаемый дэйн Уинблейр мечтал заполучить наследника магической крови, я упоминать не стала. Поразительно всё же: к магической защите, опоясывающей стены замка, прислуга относилась нормально, от целителей с даром, коих иногда привозил сюда Верген, никто в ужасе не шарахался, магическими светильниками и артефактом связи Яола пользовалась весьма уверенно, кухня замковая – и та была оборудована кое-какими магическими приспособлениями, а ведьма – я.

Как скоро прибудет Верген? Или уже явился?

– Смотря что развивать, – поджала губы экономка. – От вашего пользы никакой нету.

Я почувствовала, как из глубины души поднимается гнев. На эту недалёкую женщину, на топтавшегося под дверью Саркена, на бессмысленное перебрасывание фразами и отсутствие нужных ответов.

– Где моя птица? – раздельно выговорила я.

Почему, почему у вельвинда не получилось ко мне пробиться?

– Парень-то этот бешеный? – скривилась Яола. – Тебе не о птицах думать надо, а о том, какой ответ перед мужем держать будешь!

О-о-о, я бы сначала послушала, какие ответы у него для меня есть!

– Даже интересно, высоко ли мой муж ценит твою преданность, – не удержалась от колкости я.

– Высоко! – с вызовом ответила экономка. – Хозяин умеет ценить хорошую службу.

Я язвительно усмехнулась. Не тратя более на меня слов, Саркен запер дверь, не позаботившись оставить внутри хоть небольшой источник света. Ладно. Судьба Рене волновала в первую очередь. И собственные руки. И предстоящая встреча с Вергеном. Разыгрывать перед ним смиренную овечку я больше не могла. Что-то во мне сломалось, да и не поверит больше Верген в мою обманчивую покладистость. Я дождалась, когда за дверью стихнут шаги, подобралась к тому месту, где оставили на полу кружку, и попыталась из такого положения сделать хотя бы пару глотков воды. Получилось разве что язык смочить. Но кружка нужна была мне для другого. Не знаю, способна ли глиняная посудина решить мою проблему, но ничего другого под рукой не было. Как я разбивала глиняные стенки – неловко вспоминать. Драгоценная вода расплескалась по полу, извивалась и изворачивалась я, чтобы потерявшими чувствительность пальцами ухватить наиболее острый черепок.

Время перестало ощущаться, то ли застыло, то ли, напротив, неслось со скоростью ветра; я то пилила стягивающие путы, то останавливалась, чтобы дозваться магию, но последняя капризничала и помочь распутать узлы не желала. А ведь такие красивые, полные яростной силы молнии получилось призвать без малейших усилий!..

Когда ключ заскрежетал в двери второй раз, я едва успела подхватить осколок и зажать его между ладонями. В мою временную темницу шагнул тот, кого я меньше всего хотела видеть. Задрав подбородок, я уставилась в непроницаемое лицо Вергена, а сама незаметно пошевелила руками: нет, всё ещё стянуты. Никто из нас не торопился первым нарушить молчание. Ещё ночь, утро следующего дня? День? Что?!

Верген ухватил меня за волосы и заставил подняться на ноги. Я не произнесла ни звука, только беззвучно охнула от боли в затёкших ногах. Я… Чем бы всё не обернулось – я найду способ освободиться! Не сейчас, так позже, но обязательно. Не знаю, что он прочёл в моих глазах. Так же молча, с отстранённым видом Верген коротко и сильно ударил меня по лицу.

Глава 37.2

Когда я пришла в себя, мрак сменился подобием дневного света. Утро или день – я не чувствовала времени – наступило тягостно-серое. Для полного погружения в безнадёжность не хватало стука дождевых капель снаружи, впрочем, едва открыв глаза и привыкая к неяркому свету, я не поняла, где оказалась. Один глаз приоткрывался с усилием, словно что-то мешало векам двигаться свободно.

Память услужливо подкинула полное сдерживаемой ярости лицо Вергена. Резкий и точный удар… один, второй… и жёсткий кулак в висок, после которого накрыла густая темнота. Я приглушила вырвавшийся стон и потрогала лицо. Пальцы нащупали некую неровность и ссадину под глазом, припухшее веко. Верген время от времени носил кольца, предпочитая массивные, с толстыми ободками и причудливой оправой камней. Судя по повреждениям, и сегодня какое-то кольцо на мужнином пальце было. Нос казался целым, ровным, а скулы и подбородок при незначительном нажатии отозвались болью. Ох, кажется, синяков на мне изрядно. И что-то неправильное в… Стоп. Руки.

Я опустила взгляд на собственные кисти, запачканные пылью подушечки пальцев и ладони. Верёвочные петли и узлы более не удерживали руки за спиной.

Вот как. Скверно. Очень скверно. И это было не всё.

Оба моих запястья обхватывали украшения, вызывающие ужас у каждого мага. Браслеты из очень светлого матового металла с вплавленными частичками камня. Цельные, без единого шва, неприятно холодные, но это ерунда. Эти браслеты полностью блокировали живущую внутри силу. Если я ещё полминуты назад надеялась осмотреться, оценить обстановку и воззвать к собственному дару, чтобы освободиться, то эта надежда осколками разлетелась, оставив вместо себя мучительную безысходность.

Где Верген только раздобыл это?!

Но даже браслеты не являлись единственными ограничителями свободы. На мне была цепь, не дававшая широко развести руки в стороны. Достаточно лёгкая и тонкая, но – я подёргала, с отвращением слушая, как звякнули звенья – крепкая.

Совсем плохо. Отвратительно. Человек, звавшийся моим мужем, настолько меня боялся?

Без паники, Дэри. Сначала надо понять, где я и как много времени прошло с возвращения из дома на Тисовой. Я огляделась.

Предыдущее маленькое помещение сменилось на более просторное, с плавной линией стен и узким окном. Похоже на верхний этаж одной из башен. Небольшая дубовая дверь, окованная железом, была закрыта. Интерьер единственной комнаты нисколько не радовал: островки соломы на каменном полу, слева от окна сундук с небрежно наброшенным на крышку покрывалом, горка пыльной рухляди у другой стены и рядом с ней ведро. Я моргнула, пытаясь понять его назначение.