– Ну, отдыхай, птичка, – великодушно согласился Верген. – Проводишь нас утром. Мы выезжаем в семь.

Я скупо кивнула. Ради такого дела я встану и в пять.

– Рене, – шёпотом позвала я, вернувшись к тёмному окну. – Где тебя носит?

Почему-то остро не хотелось отправляться спать, не дождавшись возвращения сычика. И с той стороны окна я услышала негромкий стук. Плеснуло горячей радостью; я поспешно открыла небольшое отверстие, и в него тут же просунулось маленькое птичье тельце. Сыч впорхнул в комнату, заметался вокруг меня, но не спешил садиться на протянутую руку. В конце концов опустился на подлокотник кресла, склонил голову вбок и уставился мне в лицо немигающими жёлтыми глазищами.

– Где ты был так долго? – тихо спросила я.

Вместо ответа птичий силуэт подёрнулся рябью, а в следующее мгновение его стало ломать. Охнув, я поспешно бросилась к ящику комода за одеждой. Всё-таки сегодня.

– Можно поворачиваться, – хрипло разрешил Рене.

Растрёпанные тёмные пряди лезли ему в глаза, лицо, и без того острое и худое, казалось ещё более осунувшимся, дедовы вещи висели на нём мешком.

– Как всё прошло? – сразу спросил птиц и встал мне навстречу.

Я молча подошла к нему вплотную, обхватила за пояс и уткнулась лицом в шерстяную жилетку, наброшенную поверх рубахи. Крепко зажмурилась. Рене сразу же протянул руки и крепко обнял в ответ. Руки на моей спине слегка подрагивали.

Глава 11.3

Я стояла так, не считая убегающих минут, а вельвинд не торопил, тихонько поглаживал по плечам и спине и сопел в макушку.

– Лиро, ну что ты… Всё хорошо? Я места себе не находил. Представил, что целителю удалось победить твою болезнь и ты осталась там, выздоравливать и набираться сил… И что тебе больше не нужно жить здесь, что твой старикан понял, что ты заслуживаешь другого отношения… Ррох ползучий, я столько всего передумал!

Он крепко стиснул меня в руках.

– Знаешь, – проговорила я в жилетку. – Мне кажется, исцеление ничего не изменило бы в моём образе жизни. Мужу я в Риагате не нужна, он там вполне неплохо устроился.

– Неизвестность и ожидание измучили, – признался птиц. – Если бы ты не вернулась сегодня, утром я сам полетел бы в Риагат.

Я мягко высвободилась из затянувшихся объятий. Представила это путешествие в красках, ужаснулась.

– Это далеко. Ты знаешь, как туда добраться?

– Нет. Дальше Дасса и Санары забираться не приходилось. Но как-нибудь нашёл бы. Дэри, я… Рассказывай, лиро, – потребовал Рене.

Я тяжко вздохнула и сначала предложила ему поужинать, но вельвинд отказался даже от чая. Усадил меня на кровать, закутал ноги покрывалом, сам, невесело усмехнувшись, устроился рядом на толстом прикроватном коврике, краешком рукава касаясь складок моего покрывала. Было что-то очень смущающее в том, как он смотрел мне в лицо снизу, но худые жилистые руки спокойно, расслабленно лежали на согнутом колене. Подумалось невпопад: а любил ли его кто-нибудь там, в далёком крылатом Альнарде? На таких, как тот же Гайн из моего детства, всегда найдётся толпа восторженных поклонниц, а сколько внимания перепадало не вписывающемуся в принятые каноны красоты Рене?..

– Нечего особо рассказывать, лирэн, – развела руками я.

И рассказала почти всё, умолчав лишь о постыдной, лишённой малейшего проблеска радости ночи с мужем. Взгляд вельвинда по ходу негромкого повествования становился задумчивым, пальцы постукивали по острому колену. Переговаривались мы совсем тихо, почти шёпотом, хотя толщина замковых стен скрадывала и более громкие звуки, и комната Вергена была дальше по коридору, а не сразу за стенкой.

– Я ему не доверяю, – поморщился Рене, имея в виду моего мужа. – И меня безумно злит, когда ты его оправдываешь и защищаешь!

– Не защищаю, – вздохнула я, подавив желание потрепать сыча по растрёпанным волосам. Неверно поймёт. – Только пытаюсь смотреть на его поступки объективно.

– Корявая какая-то объективность, – заупрямился Рене. – Но странностей немало, лиро. Смысл тебя травить может иметь место быть: например, старикан надеется стать вдовцом, чтобы жениться снова. Нелепо звучит, конечно, но чем ррох не шутит.

– Верген не такой уж старикан, – справедливости ради напомнила я.

Едва не порезалась об острый, гневный взгляд.

– И по целителям муженёк тебя не возил бы. Вот это никак не вписывается в общую картину.

Рене поменял положение, привалившись к бортику кровати, задел плечом укутанное покрывалом бедро, но не стал отстраняться.

– Я ничего там не ела и не пила из подаваемого отдельно. Да мне и не приносили! На постоялых дворах Верген не отлучался, так чтобы иметь возможность что-то подсыпать в мою тарелку или кружку. И потом…здесь, в замке, я тоже несколько раз теряла память и чувствовала себя плохо, когда Вергена не было. Ты предлагаешь подозревать прислугу в сговоре с хозяином?