– Что?!

– Что? – он вскинул голову отчаянно-дерзким жестом. – Ты ведь мечтала уйти от мужа, о свободе и домике на морском берегу. А я очень хочу найти средство от твоей болезни, верю, что очень высокие шансы у наших целителей. То есть, у тебя. Я хочу, чтобы ты жила, лиро.

Я смотрела на него во все глаза. Альнард?.. Об этом я вообще не думала, даже когда предлагала Рене послать весточку родным. Шанс исцелиться очень манил, конечно, но…

– Я ведь не стала бы полностью свободной, лирэн. Мой брак нерасторжим.

– Мне плевать! Там ты считалась бы свободной и могла жить, как сама захочешь.

Без денег и своего дома, да. Или его семья настолько великодушна, что приютила бы такую, как я? Сомневаюсь. Я покрутила в пальцах перо, чувствуя острую потребность глотнуть свежего воздуха, вырваться хоть ненадолго за пределы Бейгор-Хейла.

– Но твоя мама…не ответила? Ты считаешь, она отказалась от тебя, несмотря на все обещания? А остальные?

– С Вальдом такой фокус проходил нечасто, а в этот раз не вышел вовсе. Я не сумел его позвать.

Он не произносил это вслух, но я чувствовала разочарование и горечь, окутавшие его с головы до пят. Давно не маленький мальчик, но чувствовать себя ненужным безумно больно в любом возрасте.

– Я не верю, – сказала я, придвинувшись по покрывалу немного ближе к Рене. Положила ладонь на его плечо, легонько погладила. – Не верю, что тебя вычеркнули из семьи. Возможно, причина в другом.

– Возможно, – безразлично согласился птиц. – А тебе бы могло понравиться в Альнарде.

– Вероятно, – не стала спорить я.

Прямо сейчас мне бы могло понравиться где угодно, лишь бы вне замковых стен. Весной наш красивый парк преображался, но всё же это была искусственно созданная красота, а мне хотелось… настоящей, нетронутой природы, что ли? Пробежаться по покрывшемуся молодой мягкой травкой лугу, услышать звонкое журчание лесного ручья, пение птиц, почувствовать, как весенний ветер бьёт в лицо. Или пройтись самой, без надзора, по улочкам какого-нибудь милого уютного городка, вон хоть того же Дасса, заглянуть в чистенькие аккуратные дворики через невысокую изгородь, зная, что никакой Уэлт не тащится позади с мученическим выражением лица.

Вздохнув, я переместилась к краю постели, намереваясь встать и принести ещё чая. Скорее всего, он почти остыл, но я теперь умела подогревать напиток прямо в чашке, так что… Иногда чай и душистые травы в нём – лучший способ поднять настроение загрустившему другу. Крепко сжав пёрышко в руке, чтобы не унесло случайным порывом сквозняка, я сделала шаг. И, почему-то потеряв опору под ногами, упала в пустоту. Кажется, что-то выкрикнул Рене, а я, падая и падая, не понимала, почему всё не приближается пол, почему перед глазами темно, и судорожно выставила перед собой руки. Голос пропал, ни крика, ни вдоха; одна надежда, что Рене успеет поймать, прежде чем я рухну на каменный пол. Но рухнула я на что-то менее твёрдое, нежели камень, а ладоней коснулось нечто мягкое, нежное и прохладное. Трава. Вздрогнув, я открыла глаза.

***

Глава 13.1

Определённо трава. Молодая весенняя травка, тоненькая и нежная. Либо новый приступ игр разума и я перестала отличать иллюзии от яви. Я погладила маленькие, с палец, колкие травинки: ладонь защекотало. Ветер щенком крутился вокруг, дул в лицо, норовил распахнуть наброшенную на плечи шаль. Так реалистично. Или я всего лишь запуталась в оборках юбки и упала, ударившись головой и на самом деле лежу в своей комнате на полу, а над моим бессознательным телом суетится Рене, пытается привести в чувство?

Рене!

Я поднялась, огляделась, ощупала голову. Никаких шишек, только подколотые десятком шпилек волосы немного растрепались и заколка, которой я украсила высокий пышный узел, слабо держалась на прядях. Я прикрепила её покрепче, а сама всё крутила головой, озиралась со всё возрастающим изумлением.

Глаза недоверчиво смотрели на покрытой травкой лужок, поросшие низеньким кустарником холмы в стороне, извилистую линию речушки в отдалении – я видела её сизо-серебристым лезвием. Валуны, частично покрытые мхом, небрежно разбросанные исполинской рукой, не иначе как того самого уснувшего великана. И знакомые очертания Бейгорских гор, на расстоянии казавшиеся синими. Я поморгала и не удержалась, ущипнула себя, хотя видела окружающий пейзаж ясно и чётко, слишком хорошо различала и звуки природы, и запахи. Поморщилась от боли: перестаралась. На руке остался след, и я рассеянно потирала его пальцем, пока пыталась сообразить, что произошло. Немного помявшееся от чрезмерного сдавливания птичье пёрышко сунула в глубокий карман юбки.

Как бы меня сюда не переместило, но переместило одну, без альнардца. Вот оно, самое заветное, выстраданное, воплотившееся желание. Кажется, воплотившееся: непостижимым образом на меня свалилась свобода! Бейгор-Хейл достаточно далеко (всё относительно, если я верно сориентировалась, то к вечеру бодрым шагом могу дойти до замковых ворот), настроенную против меня защиту я каким-то образом обошла, Верген в неведении, я могу бежать! Вот так, как есть: в домашнем платье, домашних же туфлях, для тепла укутанная в связанную собственными руками шаль. И что делать дальше, я не представляла.