К следующему появлению Рене я успокоилась, взяла себя в руки и нашла в новой грани нашей реальности ряд плюсов. Плохо, что финансовая проблема осталась на прежнем уровне: я должна продолжать собирать деньги на отпирающее заклинание. Но остальное чудесные совиные пёрышки могли помочь решить быстрее, чем я недавно надеялась.

Я вернулась в Дасс, отыскала понравившийся магазинчик и рассталась с шестью с половиной верингами, взамен получив зачарованный комплект мужской одежды. Заказала пару мужских башмаков, зачарованных не только для людей-перевёртышей, но и на любые погодные условия. В лютый мороз ноги в таких ботинках не замёрзнут, в слякоть и сырость не промокнут, в жару будет комфортно. Башмачник принял задаток и обещал управиться за неделю, и срок этот называл быстрым: готовую пару нужно передать магу для наведения чар, сам мастер иным даром, кроме как шить обувь, не владел. Можно было бы обойтись обувью попроще, тем более что я экономила каждую монету, и «ключ» ещё не приобретён, но… Я его всё-таки жалела, недоптицу-недочеловека, и хотела хоть немного порадовать, побаловать, так почему бы и не парой хороших, качественных, удобных башмаков?

Были опасения, удастся ли переносить с собой вещи, не останутся ли они по эту сторону прорехи в пространстве, как оставался в комнате Рене, в то время как меня уносило на огромные расстояния. Не остались: плотно прижимая свёрток к груди, я всего через час с небольшим вывалилась обратно в свою спальню.

Одежде Рене обрадовался, хотя пытался реагировать на обновки со спокойным равнодушием. Не обманула торговка: каждая вещь села на долговязую тощую фигуру альнардца как надо, и я с улыбкой отметила, что не такой уж он тощий и нескладный. За прошедшие месяцы болезненная худоба немного сгладилась, перестали так явно выпирать рёбра и позвонки, менее острым и угловатым выглядело лицо, хотя нос не уменьшился ни на миллиметр. Я не спрашивала, каким Рене был до того, как недобрый случай свёл его с негодяем Блором, предполагала только, что не сильно худющим, раз имел крылья и поднимался на них в небо: слабые мышцы не подняли бы его над землёй. В обновках в песочно-желтовато-коричневых тонах (птиц не сдержался, отметил негромко, что не самые любимые оттенки) Рене выглядел тонким и стройным; я смотрела, пытаясь представить, все ли вельвинды такие как он? Из него удалось вытянуть лишь то, что жёлтый оттенок глаз встречается у них часто, а крылья имеют разный оттенок, у каждой семьи свой.

Он давно не поправлял, когда я называла его вельвиндом: первое время упирался и объяснял, что так можно звать лишь крылатых, тогда как он своё небо утратил. Но по-другому у меня не выходило и, скривив тонкие губы в грустной усмешке, Рене махнул рукой.

Обувь ему пока оставили дедову, но вопрос с башмаками я пообещала решить.

– Это не обязательно, – отмахнулся сыч, разглаживая на запястьях наконец-то нормальной длины рукава. – Сейчас тепло, если оборот и застанет меня в чистом поле, уж пару часов-то спокойно переживу босой. Почему ты не взяла меня с собой, лиро?

– Потому что Дасс довольно близко, а ты и так навёл шороху на всю округу.

– Я? – вежливо удивился Рене.

– О дрессированной птице-воровке всё ещё говорят, и ты бы слышал, какими невероятными подробностями обросли слухи! То ли дрессированного, то ли магически зачарованного филина видели в нескольких населённых пунктах, а ещё ястреба, и кошельки он срезал с помощью острых как ножи перьев, которые подобно ножам и метал прямо с воздуха!

В первое мгновение Рене мигнул с искренним недоумением, а потом заливисто расхохотался.

– Тихо! Рене, тихо! – шикнула я.

Сыч ответил новым взрывом хохота.

Опасаясь, что шум может привлечь слуг, я потянулась и закрыла ему рот ладонью.

– Тише, ненормальный! Стены, конечно, толстые, но прислуга, когда не надо, обладает слишком острым слухом и чрезмерным любопытством.

Так же резко смех оборвался. Вельвинд быстро накрыл мою руку своей и поцеловал ладонь, которую я не успела отнять от его лица. Я вздрогнула от щекотного и…да, приятного прикосновения, дёрнулась, но Рене удержал, перевернул ладонь и прижался губами к тыльной стороне запястья, свободного от брачной татуировки.

Верген никогда так не делал.

Я вытащила ладонь из цепких полуптичьих коготков, ругая себя на все лады. Дура, сама дала повод, сама создала щекотливую ситуацию! Рене потянулся следом, мягко заправил мне за ухо непослушную прядь. Янтарные глаза жгли не хуже огня.

– Лиро…

Я вскочила, отошла к окну, поправила на шее идеально прилегающий высокий воротничок. Птиц не так уж и напорист и не прав в своём тактичном стремлении прояснить ситуацию. Это я закрывала глаза, делала вид, что ничего не вижу, в надежде, что он остынет. Рене смотрел на меня из-под полуприкрытых век, откинувшись на спинку кресла.

– Лирэн, думаю, нам надо поговорить, – тяжело вздохнула я.

Глава 15.2

Воздух между нами загустел, а меня, как часто случалось в минуты сильного волнения, начало мелко потряхивать, от плеч к запястьям пополз холод, вызывая острое желание завернуться в тёплую шаль. Смотрела я в острый вельвиндов подбородок, не смея поднять взгляд выше.

– Давай поговорим, – кивнул Рене. Акцент в его голосе проступил ярче. – Например, о том, почему ты упорно не замечаешь моё отношение к тебе. Убегаешь, переводишь тему.

– Я не убегаю…

И прикусила язык: ровно минуту назад я сидела в уютных объятиях кресла, а не подпирала стену возле окна. Потёрла запястье, там, где под брачным узором зудела и чесалась кожа. Светлые линии проступали под пальцами и снова размывались. Я не убегала, я только не хотела делать ему больно. И ещё хотела, чтобы всё оставалось как прежде.

Тишина повисла набухшим от дождя плащом; Рене не торопил, а я никак не могла подобрать слова. Не было ни лёгких, ни правильных. Факты, правда, были, самый весомый, по имени Верген, я и напомнила. Рене в ответ презрительно фыркнул и не без доли цинизма просветил, что им, мужчинам, наличие законного супруга ничуть не мешает любить женщину, мечтать, желать и добиваться. Напомнил, в свою очередь, что от мужа я собиралась сбежать. Интересный у нас разворачивался разговор, тяжестью свинцовых туч давил на плечи, даже темнее будто бы сделалось в помещении. Будничным тоном птиц заявил, что без колебаний сделает меня вдовой, чтобы никаких досадных помех в виде дэйна Уинблейра не стояло между нами, чтобы я стала по-настоящему свободной. Я воздухом подавилась от его рассуждений и поспешно потребовала клятву не приближаться к Вергену.