Мне едва ли не впервые за долгое время не хотелось приниматься ни за дела, ни за работу над новой картиной: устроившись в беседке, я ни за тонкую шерсть не взялась, ни за книгу. Снова и снова ловила себя на ужасном: я вела мысленные диалоги с зеленоглазым лэйром. Смеялась удачным шуткам, пробовала тонко шутить сама… Одёргивала себя, призывала к порядку, чтобы спустя минуту забыться снова. Немного отпустило во второй половине дня: пользуясь отсутствием не в меру любопытных слуг, я позволила себе занятие вне спальни, свободнее и увереннее отрабатывала одно из бытовых заклинаний, а оно, пусть и простенькое, но требовало полной концентрации внимания. Улыбчивому облику Райдера пришлось уступить и истаять.

Яола, надо отдать ей должное, привела женщин и садовника в приемлемое время, но непривычно шумных. Впрочем, как оказалось, трезвых, это всего лишь отголоски ярмарочного веселья бродило в Мейде с Нальдой. Последняя, не стесняясь, при всех заигрывала с Саркеном, а тот и не возражал. Экономка передала мне свёрток с отрезом полотна для картин, который я попросила её приобрести, если попадётся, Рута, сияя довольной улыбкой, поспешила на кухню, я же убедилась, что как минимум половина домочадцев готова исполнять свои обязанности и ушла к себе. Рене не прилетал, меня грызло чувство вины за витание в облаках и распрекрасное настроение, и только ближе к ночи вспомнила, что не принесла из кладовых запасов никакого лакомства для него.

Взяв подсвечник, снова вышла в пустой коридор, отгородилась от тихого шёпота по углам, не смотрела на тени за спиной: это просто старый дом, в нём совершенно некого опасаться. Проходя мимо одной из хозяйских спален, пустовавших большую часть времени, я увидела неширокую полоску света, слабенького, но всё же. А следом услышала приглушённые голоса, тихий воркующий смех. Сначала замерла испуганным сусликом, пожалев, что не прихватила с собой кочергу, но, чем дольше вслушивалась, тем яснее убеждалась, что за дверью скрывались очень даже живые люди. Я поставила подсвечник на пол и подкралась поближе к двери, напрягла и без того обострившийся слух. И вскоре узнала голоса, их было два: служанки Нальды и садовника. И они вовсе не пыль с полок смахнуть явились! Я покачала головой, но размышляла недолго: тихо прикрыв дверь, я наложила на неё запирающее заклинание, подхватила подсвечник и продолжила путь на кухню. Магические замки не открывал ни один ключ.

Раздобыв для Рене сухофруктов и орехов, я с тихой ухмылкой проскользнула мимо занятой спальни назад. Даже интересно, как быстро нарушившая правила замка парочка обнаружит своё заточение и что предпримет. В окно не вылезти: слишком высоко до земли.

В собственной спальне меня ждала серебряная монетка. И несколько полураспустившихся цветков, нежно-голубых, на коротких стебельках, живописной кучкой лежали на постели, красиво вписавшись в расшитый узор покрывала. Я несколько раз моргнула, поискала глазами сычика. Рене, нахохлившись, сидел на створке ширмы. Под его внимательным взглядом я осторожно собрала добытый с явным трудом подарок в небольшой букетик и нашла ещё одну вазочку. Цветы, похожие на очень крупные колокольчики, сладко пахли мёдом.

– Спасибо. Очень красивые.

Вельвинд перепорхнул поближе к столику и требовательно постучал клювом по столешнице: курагу давай, мол. И потом, когда я укладывалась спать, проследил, чтобы его цветы заняли место тоже рядом с изголовьем.

Переполох начался рано утром. То ли спала я чутко, то ли в коридоре слишком громко возились. О запертых в пустующей спальне Саркене и Нальде я вспомнила не сразу, а вспомнив, сонно улыбнулась.

Вышла в тёмный коридор, с интересом понаблюдала, как Мейда светит сердито сопящей экономке, а та, согнувшись едва не пополам, скребёт и скребёт ключом замочную скважину.

– Что происходит? – спросила я с абсолютно непонимающим лицом.

Яола пошла красными пятнами, Мейда принялась лепетать невнятные извинения, а я хмурила брови и зевала в ладошку.

– Как это: ключ не подходит? – продолжала не понимать я. – И как они оба оказались в хозяйской спальне?

А сама незаметно расплетала запирающее заклинание. И очень старалась не рассмеяться.

– Простите, дэйна Гертана, не уследила, – опустила голову моя экономка.

Я будто бы рассеянно потянулась к дверной ручке и подёргала за неё. Едва скрипнув, дверное полотно приоткрылось. Мейда ахнула в голос и поспешно прижала ладонь ко рту. Яола круглыми от удивления глазами смотрела то на дверь, то на меня.

– Но… Но ­ как?! Я битый час сражалась с замком, и всё было бесполезно!

Я в упор посмотрела на показавшуюся в коридор парочку. Нальда даже не пыталась сделать вид, что заходила в комнату по делу; волосы Саркена в беспорядке топорщились, и как-то сразу становилось понятно, что своё заточение оба обнаружили лишь недавно.

– Возможно, вы понесли наказание духов Бейгор-Хейла, – проговорила я строгим тоном. – Они редко себя являют, но, как видите, способны вредничать, если прислуга перешла границы дозволенного.

– Дэйна Уинблейр, я… – начала Нальда, но я снова зевнула.

– Яола, найди обоим работу на сегодня, – махнула я экономке и удалилась обратно к себе.

Смеяться хотелось нестерпимо.

И ещё безумно, невыносимо остро тянуло в Лордброк, но я осталась в замке до следующего оборота Рене.

Глава 20.2

Дни стояли тёплые: как хорошо было бы выбраться с обратившимся вельвиндом в просторный сад, прогуляться, обсуждая накопившиеся важные вопросы, вдоль густых живых изгородей, мимо стены, увитой гибкой ползучей араленой с пахучими солнечно-жёлтыми цветами. Рене-человек, я видела, тосковал по простым человеческим радостям, а в последнее время отказывал себе даже в вылазке на смотровую башню: Яола несколько раз в разное время наведывалась на внешнюю галерею, а добраться до башенной площадки, минуя эту самую галерею, было невозможно. Вот и цветущего сада тёплым летним вечером мы себе не позволили, и я надеялась только, что хотя бы в птичьем облике Рене хватало свободы и ветра в крыльях.