– Даже если вы заберете всех моих агентов, барон, вы не создадите необходимого канала.

– Качеством вашей агентуры я не обольщаюсь.
– Шлоссер пристально посмотрел на Целлариуса.

Целлариус, заложив руки за спину, прошелся по кабинету и остановился напротив Шлоссера.

– Чем могу быть полезен, барон? Вероятно, вы поедете сами.

– Да, я слишком долго отдыхал, фрегатен-капитан.
– Шлоссер посмотрел на карту.
– К морю, в Кейла-Юа я не поеду.

– Вам виднее.
– Целлариус пожал плечами.

– Дайте мне машину без охраны. Чтобы не привлекать внимания. Кстати, кто в Таллинне начальник СД?

– Начальник болен, его замещает гауптштурмфюрер Маггиль.

– Франц.
– Шлоссер усмехнулся.
– Мне в Берлине говорили.

– Вы его знаете, барон?

Шлоссер, махнув рукой, рассмеялся.

– Предупредите капитанов Казика и Пууранда.

– Пожалуйста, но для чего?
– Целлариус вновь пожал плечами.
– У вас полномочия адмирала.

– Зачем вашим подчиненным это знать?

– Хорошо.
– Целлариус позвонил и, когда фрейлейн Фишбах вошла, распорядился: - Соедините меня с начальниками школ в Кумна и Лейтсе.

– Соединить с начальниками школ в Кумна и Лейтсе, - глядя на Шлоссера, повторила Фишбах и вышла.

Пока Целлариус, давая соответствующие указания, разговаривал по телефону, Шлоссер сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и тихо напевал.

– Все улажено, господин майор. Может, перекусите на дорогу? спросил Целлариус.

Шлоссер отрицательно покачал головой, встал.

– Александр, вы выше меня по званию, но я возьму на себя смелость обратиться к вам по имени и сделать предложение: не будем величать друг друга по званиям и титулам. Я против панибратства, но с людьми, мне симпатичными, - за простоту в обращении.

– Согласен, Георг!
– Целлариус удовлетворенно кивнул.

– Вы знаете, Александр, мое отношение к Восточной кампании, но раз Германия начала войну, Германия обязана войну выиграть.

– Бисмарк сказал: "Стоит только посадить Германию в седло, а уж поскакать она сумеет".
– Заметив, что у Шлоссера погасла сигарета, Целлариус щелкнул зажигалкой.

– Благодарю. Уместно вспомнить и Эмерсона: "Нация не может погибнуть, кроме как от самоубийства". Для меня Германия не лозунг, а смысл существования.

Целлариус одернул мундир, вслед за Шлоссером пошел к дверям.

– Желаю успеха, майор.

– Спасибо. Я вернусь дня через два, подумайте, как мне лучше обосноваться в Таллинне. Еще, Александр.
– Шлоссер взял Целлариуса под руку, отвел от двери.
– У меня личная просьба. Здесь остается мой денщик, старый слуга нашей семьи. Старик болтлив, мне бы не хотелось по возвращении найти его в подвалах СД.

– Хорошо, Георг.
– Целлариус пожал разведчику руку и улыбнулся. В крайнем случае я посадку вашего денщика на свою гауптвахту.

– Буду признателен.
– Шлоссер козырнул и вышел.

Забрызганный грязью "опель-адмирал" несся по асфальтовому шоссе. Шлоссер то ли дремал, то ли просто прикрыл глаза. Машину тряхнуло, он посмотрел в окно: они свернули с центральной магистрали и ехали по проселочной дороге.

В стороне группа военнопленных копала землю: мокрые от пота и дождя лица, фуражки и пилотки со следами споротых звезд.

Наконец прибыли на место. Начальник школы, болезненного вида капитан Казик пригласил высокого гостя к столу. Шлоссер отказался, они прошли сразу на ученья. Курсанты тренировались в стрельбе.

На мишени был изображен советский солдат, звезда на фуражке, звезда на груди, обе в дырках от пуль. Выстрел - пуля попала в глаз.

– Внимательнее, Ведерников!
– крикнул инструктор.

Ведерников, высокий, жилистый, неопределенного возраста курсант, ухмыльнулся, всадил пулю в переносицу, затем в другой глаз мишени.

Шлоссер и начальник школы расположились в находившемся неподалеку укрытии. Шлоссер равнодушно следил за занятиями, а капитан Казик не сводил глаз с гостя и лишь изредка посматривал на курсантов.

– Третий от нас некто Ведерников. Человек вполне надежный. Участвовал в карательных операциях.

Шлоссер кивнул и повернулся к капитану:

– Теперь я хотел бы ближе познакомиться с вашими курсантами.

Вскоре они уже сидели за столом в просторном кабинете начальника школы, а в кресле напротив сменяли друг друга курсанты. Беседу вел капитан, Шлоссер слушал, просматривал личные дела, временами безразлично смотрел в испуганные, жалкие, злые или равнодушные глаза.