Шрифт:
— Летите, братцы мои, гоните прочь иноземные войска!
Столько птах слетелось — неба не видать, черно кругом! Кричат громко, да на разные голоса, от крыльев птичьей армии ветер подымается.
Догнала стая войско иноземное, — мелкие птички глаза воинам клюют, беркуты да ястребы с лёту всадников с коней сшибают. А самих не ухватишь, уворачиваются.
Короля иноземного два чёрных грифа подхватили, снесли к реке и в самое глубокое место бросили.
Без того короля-зачинщика войско иноземное распалось-развалилось, и война тотчас кончилась. А помощники крылатые умчались, словно и не было их.
Зажили по-прежнему. Срослась, совсем поправилась нога у Журавушки.
Говорит она:
— Пора мне уходить, Стёпа. Иначе беду накликаю от злой ведьмы.
— Уж так я привык к тебе, останься, — Степан отвечает. — Будто всегда ты в моём доме жила. Светло с тобой и покойно.
— Не хозяйка я себе, не могу жизнью своей распоряжаться. Не даст колдунья старая нам покоя, да и друзья засмеют тебя, коли на Журавушке женишься.
— А нет ли какого избавленья? — Степан спрашивает.
— Есть оберег один — гребень золотой. Коли добудешь его у Василисы Премудрой, вмиг заговор колдуньи развеется. Стану я обычным человеком, кем и раньше была.
— Тогда жди меня, Журавушка. Три раза ты людей выручала, теперь мой черёд.
Собрал он котомку дорожную, пошёл Василису Премудрую искать.
Шёл горами высокими, мхами-болотами топкими, чащобами непроходимыми вперёд продирался.
Долго ли коротко ли, добрался до царства Василисы Премудрой.
А там у ворот дворцовых люди толпятся. Подолгу очередь свою ожидают. Всем помощь Василисы нужна, никто уступать своего места не хочет.
— Ждать тебе придётся три года, — Степану говорят. — Готов?
— Три так три, — Степан отвечает. — Не уйду, пока нужное не получу.
В это время Василиса на крылечко вышла, руками взмахнула — горлицей обернулась, полетела по важным своим делам.
А её уж Кощей выслеживал. Коршуном из-под тучи вылетел — сейчас горлицу когтями разорвёт. Ахнул народ, а Степан выхватил лук, прицелился — не долетел коршун до голубки, на землю камнем упал.
Обратилась горлица в Василису, подходит к Степану, сердечно его обнимает, в терем ведёт.
— Ты сейчас меня от смерти спас, — говорит. — Исполню всё, что пожелаешь, загадывай.
— Нужен мне гребень золотой, заговорённый, чтобы невеста моя Журавушка раз и навсегда человеком стала, и чтоб не надо было ей больше в журавля перекидываться.
Подала ему Василиса Премудрая гребень и на счастливое житьё благословила.
Вернулся Степан домой. Приняла Журавушка человеческий облик, взяла золотой гребень и волосы им заколола. Вмиг чары колдуньи слетели, не нужно теперь девушке жить по чужой воле.
Повёл Степан невесту с родителями знакомить. Обрадовались они — хороша красна девица-душа! Взялись скоренько пирком да за свадебку. А после зажили все вместе дружно и счастливо.
Гордей
Жили муж с женой. Детей у них не было. Пошли они как-то в лес по грибы, по ягоды. А рядом гора стояла. А в горе пещера.
Слышат они — ребёнок близко плачет. Зашли в пещеру, огляделись — мальчик маленький лежит, пыхтит недовольно. А больше и нет никого. Делать нечего, себе мальчика забрали, Гордеюшкой назвали.
Быстро время летит. Год, другой, третий проходит. Уж такой смышлёный мальчик растёт, и характером хорош — всегда приветлив, людям улыбается.
Шесть годков минуло, стали родители примечать, что малец этот всё напрерёд знает.
На голубом небе ни облачка, а он уже матушкины перины да подушки в дом заносит.
— Пошто, Гордеюшка, перины трогаешь, я ж их только вынесла, не просохли ещё.
— Гроза будет, ливнем всё зальёт, — Гордей серьёзно отвечает.
Так и есть! Туча чёрная наползла, весь свой дождь на деревню вылила.
В следующий раз матушка уж не спрашивает, знает — так и будет. Снегопад ли, метель ли, завсегда сбывается Гордеюшкино предсказание.
Соседка ещё только из дому выходит, соли одолжить, а он уж отсыпал сколь надо. Стоит соль на столе, соседку дожидает. Диво, да и только!
Батюшка на охоту уходит, мать спрашивает:
— Что, сынок, поймает ли наш отец зверя нынче?
— Беспременно поймает.
— Зайца?
— Утку-гоголя. Ставь, матушка, воду, кипяток готовь для варева.
Отец приходит, утку приносит, а все уж дома знают, с чем он пожалует.
— Опять угадал? — батюшка смеётся.
— Угадал. Только ты утром за порог вышел, а он знал ужо, светлая наша головушка, — мать отвечает.