– Я всё рассказал, – просипел узник, не поднимая головы.

– Лжёшь. Там была женщина из высокородных. Назови её имя. Твоя мачеха…

– Она тут ни при чём.

– Глупец! У тебя было всё – золото, дворцы, наложницы. Чего тебе не хватало?

Узник снова умолк, угрюмо уставившись в землю.

Бербер расхохотался.

– Ты рождён от ниделги, но в твоих жилах течёт кровь Великого Альбиноса, Кузнеца Миров, – тебе не дано любить. Ты подставил свою голову из-за похоти. Нужно только её имя. Назови его, докажи свою преданность, и твоя участь будет другой.

Узник продолжал безмолствовать.

– Ты обвинён в измене, и заслужил смерть. Но Железный Лорд, твой отец, великодушен в своей милости – он сохранит тебе жизнь. Ты лишён всех званий и привилегий, и навечно изгнан в Ангдор. Благодари за дарованную милость! – Бербер снова пнул узника.

– Благодарю, – просипел альбинос.

– За всё благодари! Громче! – на тело несчастного посыпались удары огненных хлыстов, отпечатываясь на мраморно-белой коже кровавыми полосами.

– За всё благодарю! – взвыл альбинос с исказившимся от боли лицом и рухнул на колени, как подкошенный.

Вопли альбиноса ещё доносились из ущелья, когда в Железный Трон ударила молния. От его спинки откололся железный обломок и покатился вниз по ступеням. Жрец схватил его и подобострастно склонился перед пустующим троном.

– Всё сделаю, Железный Лорд, – забормотал он, утирая трясущейся рукой лоб и избегая смотреть на трон. – Оденусь странствующим купцом – никто ничего не заподозрит. Валиссийцы жадны до алмазов. Не извольте беспокоиться – за такую ничтожную цену хранитель сокровищницы сразу купит его. Через тринадцать лун наложенное на него проклятье уничтожит Валиссию.

Продолжая подобострастно кланяться, жрец попятился. Отойдя на безопасное расстояние, он повернулся и почти бегом направился вдоль ущелья к видневшейся вдалеке железной арке. Эрга, боясь упустить его из виду, помчался вдогонку, прячась за камнями. Жрецу оставалось около десяти шагов до арки, когда в её проёме появилась мощённая золотыми плитами площадь и погребённые под грудами слитков золотые саркофаги.

– Стойте! – крикнул Эрга.

Жрец шагнул в арку, и всё исчезло.

Добежав, Эрга прыгнул в арку и оказался по другую её сторону. Он вернулся назад и снова вошёл, затем ещё раз и ещё. Ни жреца, ни площади с саркофагами.

– Я упустил его! – в отчаянии воскликнул он и вдруг заметил лившийся из его кармана свет. Мгновение спустя в просвете арки появился уходивший вдаль чёрный коридор, в конце которого виднелась крошечная человеческая фигура. Эрга побежал по коридору со странным ощущением отсутствия опоры под ногами, к которому вскоре добавилось не менее странное ощущение лёгкости во всём теле. Маячившая впереди фигура быстро уменьшалась.

– Стойте! – крикнул Эрга. – Вы тот, кого я ищу! Стойте же!!

Он так и не услышал своего голоса – чёрный коридор глотал звуки, как перламутровый крокодил трёхдневную наживку. Эрга приготовился долго бежать, но сделал всего лишь пару шагов, и его ослепил яркий дневной свет. Когда резь прошла, Эрга вытащил узелок из кармана и удивлённо уставился на него. Свет кристалла продолжал сочиться сквозь ветхую ткань, но вскоре погас. Эрга поднял голову и увидел уходившие вверх мраморные стены Лабиринта, изрезанные чёрными провалами туннелей, и высокий мраморный свод там, где глаз уже мало что мог различить. Впереди лежали развалины какого-то города.

Присмотревшись, Эрга понял, что яркий дневной свет исходил от золотых слитков, из которых был сложен город. Излучавшее свет золото, судя по развалинам, было древним, но блестело так, как, говорят, блестят лишь слёзы недавно выпавшего золотого дождя в Валиссии. Враг или время разрушили город – от крепостной стены осталась только левая часть в виде золотого зубца, подпиравшего свод подземелья. До него было не более пятидесяти шагов. Снаружи зеркально-гладкий, будто отполированный, зубец не имел ни окон, ни дверей, а внутри походил на громадные пчелиные соты. Этажи просторных комнат, заваленных слитками, соединялись между собой полуобвалившимися арками и лестницами. В жилище вела единственная входная арка, высокая и узкая.

Эрга вытянул шею, выискивая уцелевшие здания, и увидел знакомую площадь, мощённую золотыми плитами, с погребёнными под грудами слитков золотыми саркофагами. Площадь служила гигантским кладбищем. Ряды холмов уходили вдаль и обрывались там, где на фоне светлых стен виднелась ломаная золотая линия – остатки крепостной стены.

Подойдя к саркофагу, Эрга смахнул паутину с крышки. Вырезанные на золоте руны – длинные столбцы уродливых знаков были те же, что и на лице жреца.

– Мой Взор сказал мне, что два человека и ворон вошли в Лабиринт, – послышался вдруг дребезжащий старческий голос, такой слабый, что Эрга поначалу подумал, что он ему только показался.

Эрга резко выпрямился. Груда слитков скрывала от него нижнюю часть входной арки, но голос доносился именно оттуда, и ничего не оставалось, как влезть на саркофаг. Эрга обнаружил, что около зубца имеется расчищенное пространство, что-то вроде кладбищенской площади.

У входа в арку на грубо сколоченном дубовом стуле сидел человек. Эрга с трудом узнал в нём жреца. Он был так же закутан в чёрные полотна из грубой холщовой ткани, но в глаза резко бросались страшная худоба и измождённое лицо с синими губами. Рука с длинными синими ногтями опиралась на дубовый посох. Перед жрецом стоял рассохшийся от времени дубовый алтарь, на котором стояла дубовая чаша с какой-то синей жидкостью, похожей на чернила, а вокруг алтаря пустовали ряды дубовых стульев. Он не отрываясь смотрел на Эргу яркими, как звёзды, глазами невероятной синевы.