— Но-но, полегче…

— Полегче?! То есть это мы его стряхнули со своего горба? Это мы его отправили в свободное падение? Это мы даже не удосужились сделать хоть одну попытку по спасению? Это мы обрекли на верную гибель вот того, кого мы сейчас из последних сил удерживаем под белые рученьки? Я ничего не упустила в этом перечне?!

— Перестань, Хлоя!

— Перестать, Мара?! Это ты меня просишь перестать?! Это после того, как твоя летающая чешуйчатая гадина прикинулась изнеженной барышней и демонстративно расчихалась от маленького свербения в носике?

— Ног тебе не барышня! И он не заслужил такого гнусного отношения.

— Ой, действительно, чего это я. А давай я Серёжу тебе оставлю. Догоню несчастную аллергическую ящерку. Покаянно чмокну её в носик. Расплачусь. И вымою своими слезами все остатки моего магичения из его нежнейшей носоглотки.

Последний монолог Хлои вывел меня из ступора и пробудил во мне жажду к действиям.

— Стоять! — рявкнул я! Наверное, даже чересчур сильно рявкнул, поскольку мои девчули мгновенно разжали свои лапки.

— Лови его, Мара!

— Не успеем, Хлоя!

И всё-таки они меня поймали. Поймали у самой земли. Точнее, в паре-тройке сантиметров от земли. А ещё точнее — в плюгавеньком, невзрачном кустике. Но, зараза, до чего КОЛЮЧЕМ!!!

Практически погибший подо мной кустик от души утыкал меня острейшими колючками. Сказать, что было больно — это просто поиздеваться над той адской волной, которая накрыла меня. Наверное, не было такого определения, которое подходило бы сейчас для описания моих чувств.

— Ух, успели, — выдохнула Хлоя. — Ещё бы чуть-чуть, и конец.

— Рано радуешься, — скорбно возразила в ответ Мара. — На этот раз мы его точно потеряли.

— Да ладно паниковать. Сейчас иголочки повытаскиваем. Ранки заклинаньецами позатыкаем. К утру будет как новенький. Ящерицы твоей нет, чихать некому. Значит, мы в безопасности. Видишь, он даже не матерится, значит, не так и больно.

— Вот-вот. Он даже не матерится.

— Да что с тобой, Мара? Давай уже «ощипаем» его по-быстренькому.

— Да не спеши ты, Хлоя. Ему теперь уже всё равно. Хоть ощипывай его, хоть кожу заживо сдирай.

— Мара, а ты часом о своего чешуйчатого головой не приложилась, когда падала? Может, он тебя хвостом по темечку зацепил? Помогай, говорю!

— Хлоя, ты раньше на болотах у гургутов бывала?

— Да как-то желания не возникало. Жить, знаешь, хотелось.

— Значит, этот кустик видишь впервые?

— Да чихать мне на этот кустик и все кустики рядом с ними. Ты мне зубы не заговаривай.

— Значит, не знаешь о нём?

— Мара, не испытывай моё терпение.

— И конечно ты не в курсе, что в шипах этого кустика содержится яд, смертельный для всего живого, что есть в этом мире?

— Для твоих шуточек, Мара, вот сейчас именно место и время. Ещё и мордочку скорбную состроила. Ладно, считай, что я поверила. А теперь хватит придуриваться.

— Хлоя, ты меня слышишь? Я говорю, что от действия этого яда нет даже самых сильных заклинаний. Я уже не говорю о чём-то другом. Достаточно одного маленького укольчика. А он же истыкан, как…

— Мара, вот скажи, что пошутила. Я даже ругаться не буду. Пошутила, посмеялись, хоть и не смешно, и забыли про это.

— Хлоя, я бы сама отдала что хочешь, чтобы это была шутка, но увы. Спасти его сейчас не может даже чудо.

После этих слов меня должен был охватить ужас. И ещё, наверное, должна была начаться паника. Но вот что странно: ни того, ни другого не наблюдалось. Как будто не я лежал здесь истыканный смертоносными иголками. И как будто не меня должно было спасти какое-то чудо, которого, кстати, совсем не наблюдалось. И мне сейчас как-то начхать на то, умираю ли я или не умираю. То ли в яде этого представителя местной флоры содержалась внушительная доза пофигизма, то ли болтания по этой планете настолько осточертели мне, что по-тихому скончаться на этом «милом» кустике было для меня вселенской благодатью.

— Мара, а почему он молчит? Ведь ему же должно быть очень больно.

— Уже нет, Хлоя. Ему уже не больно. Яд мгновенно парализовал его. И он уже почти ничего не чувствует. Я даже сомневаюсь, что он слышит и видит нас.

— Нет! Я тебе не верю!

— Не кричи. Веришь ты мне или нет, это уже не имеет никакого значения. Тебе придётся это принять и придётся с этим смириться. Наверное, для тебя он что-то значил…

— Мара! — резко воскликнула Хлоя, попытавшись заткнуть принцессу.