Я не знала, как объяснить ей и другим, что идея жить с Тэ – даже с учетом того, что мы все равно постоянно ночевали друг у друга – наполняла меня ужасом, потому что это означало, что мне пришлось бы сталкиваться со всеми моими недостатками каждый день. Совместное проживание означало, что он наконец осознает всю тяжесть моей неспособности быть взрослой и увидит, что я не просто очаровательно неуклюжа или немного неряшлива время от времени. И я не знала, смогу ли вынести это, увидеть, как нежность в его глазах со временем исчезает, сменяясь холодностью и скептицизмом, отсутствием веры в мою способность измениться – увидеть то, к чему пришли мои родители.

– Я имею в виду, если ты прямо сейчас не готова к совместной жизни, значит, так оно и есть, – добавила Юнхи. – Но если ты думаешь, что вообще не захочешь жить с ним когда-нибудь позже, тебе следует сказать ему об этом.

– Я не могу, – прошептала я ему позже. Мы были у него дома, мыли посуду. Он мыл, а я вытирала, старательно избегая его взгляда.

– Чего не можешь?

– Я не могу с тобой жить.

– Ладно.

– Я просто подумала: что, если мы пожалеем? Сейчас-то между нами все нормально, верно?

– Я же сказал, все в порядке.

– Дело не в том, что я не хочу быть с тобой. Мне просто кажется, что я не в состоянии планировать переезд и обживать новую квартиру прямо сейчас, – тараторила я в спешке.

– Ро, – сказал он, забирая у меня из рук тарелку, которую я уже трижды вытерла, – все в порядке. Мы вернемся к этому разговору как-нибудь в другой раз.

Но мы больше не обсуждали эту тему, и между нами все изменилось. В ту ночь он спал спиной ко мне, как делал, когда не хотел разговаривать, а я лежала без сна, уставившись в потолок, наблюдая за бликами света от проезжающих машин. Он всегда засыпал, как только его голова касалась подушки, даже после того, как мы ссорились или проводили бурную ночь, что меня возмущало. Я прислушивалась к звуку его дыхания, взвешивая в голове возможные варианты. Я знала, что не хочу расставаться. Но отношения – это прямая дорога, которая должна вести к цели, какой бы та ни была, и я ясно видела, что дорожная карта Тэ вела к будущему, включающему брак, дом, возможно, детей, а моя была гораздо более мрачной и неопределенной.

Когда я размышляла о возможности завести собственную семью, все, что всплывало у меня в воображении – это воспоминания моих родителях, кричащих друг на друга, о матери, говорящей отцу, что лучше бы им никогда не встречаться, что она хотела бы никогда не приезжать в эту страну. И я помню, как представляла себе, что ее желание сбылось. Моя мать каким-то образом смогла вернуться назад во времени и отмотать все, что последовало за ошибочным выбором, который она сделала – вышла замуж за моего отца и переехала в Соединенные Штаты. Она расстегивает молнию на свадебном платье, надевает дорожный костюм, садится в самолет, который летит задом наперед через океан в Корею, и тогда я тоже становлюсь неслучившейся, сжимаюсь, пока не превращаюсь в скопление клеток, а затем и вовсе в ничто. Возможно, моя мать была бы счастливее, если бы не осталась с отцом и не обрекла себя на жизнь, которой не хотела. А что, если бы мы с Тэ оказались так же несчастны? Даже когда мы были на седьмом небе от счастья, я с трудом могла представить себе мир, в котором это счастье сумело бы сохраниться, пустить корни и превратиться в крепкое дерево, стоящее само по себе, не нуждающееся в дополнительной поддержке.

Год назад, когда Тэ впервые рассказал мне о программе «Европа», о миссии «Дуга-4» на Марс, я заявила ему, что это нелепо. Что для нас, для всей человеческой расы, не только нереалистично, но и неприлично, самонадеянно улетать с родной планеты в поисках новых миров для разрушения.

– Разве жизнь на Земле и без того недостаточно тяжела? – спросила я. – Какой смысл пытаться начать все сначала, когда мы даже не можем исправить то, что происходит сейчас?

Он был удивлен моей горячностью.

– Я думал, ты оценишь то, что они пытаются сделать, – недоумевал он. – Это единственный способ всех спасти.

– И ты думаешь, что весь мир спасется от глобального потепления потому, что какие-то богатые чуваки решили построить капсулы на Марсе?

– Это лучше, чем прятать голову в песок и делать вид, что все само как-нибудь решится.

Я часто думала, что желание Тэ присоединиться к миссии отчасти было попыткой превзойти своих родителей, которые иммигрировали из Кореи. Корея того времени настолько сильно отличалась от сегодняшней, что с таким же успехом этот поступок можно назвать путешествием сквозь пространство и время. Единственное, что, по его мнению, он мог совершить в ответ, чтобы доказать, что их путешествие не было напрасным – это покинуть саму Землю.

Процесс получения разрешения на участие в миссии «Дуга-4» был длительным. Сначала он должен был подать заявку, отправив заявление и видео-эссе, объясняющее, почему он заинтересовался миссией. Затем было несколько раундов собеседований и фитнес-тестов. За несколько недель до сдачи экзаменов, на которые он должен был лететь в Лос-Анджелес, Тэ каждое утро просыпался в чудовищную рань, чтобы пробежать три мили. Его питание стало еще строже – два нежирных белковых блюда, две порции зелени и один протеиновый коктейль между приемами пищи.

По большей части я игнорировала его приготовления, потому что не знала, как еще с этим справиться. Казалось фантастикой всерьез предполагать, что его примут, учитывая бешеную конкуренцию. «Дуга-4» принимала только двадцать претендентов из тысяч подавших заявки. Но по мере того, как отборочные испытания продолжались, а Тэ все еще не получал никаких электронных писем, начинающихся словами «С сожалением сообщаем вам», его отъезд начинал казаться все более и более реальным. И все же я никогда не думала, что этим все и кончится.