Однако, как видно из надписи на старой карте, слово Стаентрад разделяется на совсем другие слова: «Стаен», «т» и «раад».

Или, если точнее — «Стаен», «тор» и «раад». Staen tor raad. Staentoraad.

Таким образом, «Стаентрад» означает «конец пути, тупик». А с другой стороны, если знать исторический контекст — «Прекращение путешествий», «Прекращение странствий».

Даид сказал, вглядываясь в карту:

— Деревня называется «Прирядное».

Это значит «Придорожное». Неплохое название для деревни с корчмой и постоялым двором, стоящей у казённого тракта.

— Что ж, Прирядное — значит, Прирядное, — сказал Тольскер. — Едем туда! Хей-хей! — и он припустил на коне так, что всем пришлось догонять.

Деревня была небольшой, состояла из таких же хут, что мы неоднократно видели прежде. Деревня утопала в сугробах, огромные снежные шубы выросли на соломенных крышах, из труб домиков валил дым, улицы были пусты — жители сидели по домам и грелись у очага. Да, жизнь в Стаентраде довольно проста и не разнообразна. Если погода хорошая — работаешь на свежем воздухе, если плохая — греешься у очага.

Мы не сворачивали в деревню, а направились сразу к корчме, стоявшей ближе к дороге. У коновязи стояли три коня — значит, в корчме было, как минимум, трое посетителей.

Мы кликнули конюшего — появился пожилой мужчина — отдали ему поводья, велели накормить лошадей, и вошли в корчму. С порога Тольскер спросил:

— Хозяин, есть кофий?

— Эт «желудёх» что ли? — проворчал корчмарь, хмурый мужик.

— Ага, он самый, — ответил Тольскер, подходя к стойке.

— Есть-есть, спадэн. Сейчас приготовлю. Вам один?

Тольскер окинул нас взглядом, все отрицательно покачали головой.

— Один.

Тольскер двинулся к свободному столу из тех, что стояли ближе к очагу. Сэлдэн постучал по стойке:

— А нам подогретого пивка, хозяин, — он указал на себя и Даида, корчмарь кивнул.

— Есть вино? — спросил я корчмаря.

— Есть.

— Кружечку подогретого, будь любезен.

Мы расселись за столом возле Тольскера и принялись ждать заказ.

Кроме нас в корчме было только трое посетителей — мужчины сидели за одним столом, пили и играли в «Драконью семёрку», над их столом иногда раздавался смех и радостные возгласы очередного победителя.

К нам подошла рыжая женщина и поставила питьё. Тольскер поморщился, глядя на кружку кофия — или, как его тут называли, «желудёха» — но пересилил себя и сделал глоток. Он скривился, но продолжил пить.

Вино, что мне попалось, было, разумеется, ужасным. Кислое и подходящее больше для того, чтобы прополоскать им рот, если вдруг откусил случайно что-то несъедобное — но оно было тёплым и красным и сухим — и я оценил эти качества, стараясь не замечать остальные. Право, лучше бы я заказал хизг — в Стаентраде с самогоном дела обстоят гораздо лучше, чем с вином.

Разделавшись с выпивкой и покурив трубки, мы решили заказать ещё по одному кругу (на этот раз я заказал хизг), взять кое-какой снеди в дорогу и продолжить путь. Когда мы покидали корчму, трое игроков позвали нас присоединиться к игре, но мы отказались.

Деревня Прирядное осталась позади, наш путь вёл дальше, а снегопад не прекращался. Мы проехали несколько дионов по пустым заснеженным лугам, миновали несколько рощ, и на пути нам попался придорожный камень. На нём было написано: «Аг-Бфир-Нис».

— Аг-Винэос, — сказал Тольскер. — Здесь заканчиваются столичные земли и начинается округ Анъяр-Туас. Западный приморский край. До прибрежных городов-пфортов осталось всего несколько дней пути.

Его слова нас воодушевили, и мы в приподнятом настроении продолжили путь.

Глава 22

Таир-Бирт

К вечеру нам попался городок — первый из округа Анъяр-Туас. Назывался он Таир-Бирт. Мы решили остаться на ночь в нём.

Городок был меньше столицы, разумеется, но всё же стоял уровнем выше, чем деревни. Дороги города — мощённые булыжником, дома — каменные, имелось четыре корчмы, в которых можно было снять комнату, был небольшой рынок и святилище Йолша, а также здание, где решались вопросы города — Раза. Там же находился суд и рядом штаб городской стражи, а под зданием, в подвалах — местная темница.

Мы остановились в корчме, сняли комнаты, сбросили вещи, и сели за стол, ужинать. Тольскер оставил нас втроём, а сам отправился в Разу — он собирался встретиться с городской стражей и о чём-то расспросить их.