Эдуард прижал правую руку к груди:

– Филипп Андреевич, да как же можно, да вы же нас тридцать лет, как знаете. Да мы же люди нормальные всегда, порядки знаем. А сейчас просто перекур, мы вот туда и шли. Сейчас быстренько курнём, и дальше доски таскать, вы же знаете. Да мы и не пьяницы вовсе! Это культурные обычаи такие, а слово «пьяницы» тут неправильное!

Сёчин поморщился:

– Ты это о чём?

– Ну смотрите, вот, например, если заменить выражение «я взял полторашку пива» на «я взял три пинты пива» – то вы уже не бухарик, а английский эстет. Верно ведь?

Филипп, сморщившись, потряс головой:

– Так, крещёвские эстеты, хватит, всё! Вы Семёна видели сегодня? Мне он нужен.

Лев наморщил лоб:

– Нет, Сеня вроде не попадался. Не знаем, где он. А, чуть ведь не забыл, Филипп Андреевич, вас тут типчик какой-то спрашивал, с полчаса тому назад.

– Какой ещё типчик?

– Да не знаю я его, первый раз сегодня видел. Подумал ещё, что он на мозоль нашу сильно похож.

– Что за «наша мозоль»? Это про что, Эдуард?

– Ну Иосиф наш, Соломоныч. Вот он внешне смахивал на него.

– Ну вы и придурки! Мейзель его фамилия! Мейзель! Чего придумали? Вот точно медицина говорит, что регулярное употребление приводит к деградации мозга! Ну это ж надо придумать – Мозоль! Всё, сгиньте с глаз!

Парочка «эстетов» моментально испарились за дверью в конце коридора, а Филипп продолжил свой розыск теперь этажом ниже, в том коридорчике, где были комнаты техперсонала, и его «кондей» в том числе. Перед самым поворотом в коридор, стены которого были обшиты «вагонкой», он почувствовал, как за руку его кто-то схватил. Резко обернувшись, Сёчин увидел незнакомого человека, сразу поняв, что это и есть тот самый «типчик, который на нашу мозоль похож», про которого только что говорил Эдик. Филипп с возмущением выдернул локоть из его хвата:

– В чём дело, милейший, дорогу потеряли? Кого ищете?

Перед ним стоял невысокий, толстенький человек в широком, расстёгнутом пиджаке тёмно-коричневого цвета, под которым была надета бежевого тона рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами. От тяжёлой, слоями колыхающейся в пространстве узенького коридорчика жары, пот струйками стекал с его лысины на лицо и шею. Человек, отдуваясь, время от времени протирал липкую влагу огромным, клетчатым носовым платком. Из-под воротничка рубашки болтался самосвязанный галстук с огромным узлом. Широченные брюки в тон рубашке, удерживались на объёмном животе благодаря подтяжкам. В левой руке человек держал пухлый портфель. Сделав шаг назад, и согнувшись в полупоклоне, торопливо, заискивающим голосом, «Мозоль» заговорил:

– Филипп Андреевич, голубчик, пару минут, не более, всего пару минут!

– Вы кто такой? Чего вы от меня хотите? – отстраняясь от назойливого, непонятно откуда возникшего собеседника, локтем, Филипп попытался прорваться дальше по коридору. Но тот частил своё:

– Ну всего-то пару минут, уважаемый, всего пару, я вам должен сообщить весьма важные сведения. Много вашего поистине драгоценного времени не займу, уверяю вас. Только выслушайте, пожалуйста. Это важно.

Увидев, как тот тяжело дышит, и без конца вытирается платком, Филипп пожалел, что начал разговор с ним таким грубым тоном, и постарался сгладить возникшую напряжённость:

– Ладно, пойдёмте ко мне в кабинетик, там присядем, а то в коридоре неловко совсем. Пойдёмте.

Оказавшись в комнатке с открытым окном, незнакомец с наслаждением плюхнулся в предложенное кресло, и откровенно поблагодарил:

– Как же хорошо… Ох же вот и спасибочки вам огромное, ну просто спасли от теплового удара. Жизнь, можно сказать, сохранили. Дай вам бог самому здоровьичка, да от бед отвод.

Сёчин протиснулся за свой небольшой письменный столик, и принялся наводить порядок в накопившихся бумагах. Глянув на блаженствующего посетителя, уточнил:

– Так какое дело вас ко мне привело? И как вас звать-величать-то?

Гость взрогнул, и привстал на кресле, опираясь руками:

– Ох, прошу меня простить, от волнения совсем мозги опалило! Алоизий Маркович, к вашим услугам, всё что пожелаете, и даже больше, чем хоть что! Уж простите ещё разок, совсем мозги расплавились.

«Странно говорит. Видать, действительно, немного не в себе от жары…» – подумал Филипп, и продолжил:

– Так чем всё-таки обязан, Алоизий Маркович?

Гость умоляюще посмотрел ему в глаза:

– Можно вас попросить пару листиков ненужных? Хоть черновиков каких, всё равно. Мне бы маленько пообмахиваться.

Сёчин взял со стола наугад несколько исписанных бумажных листов, протянул ему. Свернув листы в полукулёк, человек принялся изображать в руке веер, и активно расшевелил воздух, да так, что и хозяин кабинета почувствовал немного освежающее движение пространства вокруг себя. А посетитель, наконец приступил к сути своего появления:

– Филипп Андреевич, я насмелился появиться здесь, чтобы поговорить насчёт вашего увлечения литературным трудом.