— Радоваться, конечно! — вдруг усмехнулся Кьяр. — Тебя целовала тёмная эльфийка! Спорю, тебе понадобиться не один десяток лет, чтобы найти на поверхности кого-то, кто мог бы таким похвастать! Хочешь, я тебя ещё поцелую? Будешь вообще единственным в мире…

— Не надо! — перебил его Лиас, не желая слушать, что он там ещё напридумывал. — Мне достаточно уникальности!

Кьяр своими глупостями разрядил обстановку, и светлый эльф под дружный смех отряда наконец-то тоже ожил, вынырнув из своих размышлений и начав реагировать на происходящее вокруг.

— Так всё нормально? — обеспокоенно заглянула ему в глаза Ная.

— Нет. Но всё так, как есть, — немного вымученно улыбнулся ей Лиас, — и я, правда, не знаю, что мне делать и что чувствовать. Наверное, просто принять и считать это частью моей и без того странной жизни в отряде тёмных эльфов.

— Думаю, это лучший выход, — взъерошив его волосы предводительница встала, — ладно, сделаем вид, что ничего не было, и чтоб никто его не доставал этим, ясно?

— Предельно, — хихикнул Асин.

Светлый эльф ещё раз печально улыбнулся, но ничего говорить не стал: хоть она и чувствовала себя виноватой, но так до конца и не поняла что сделала. И если все остальные действительно могли об этом просто забыть, то Лиас — нет. Он прекрасно понимал, что для того, чтобы стереть этот крохотный отпечаток тёмной энергии, ему теперь потребуются годы, если такое вообще было возможно, в то время как в Нае уже сегодня не останется и намёка на то, что она к нему когда-либо прикасалась. Теперь Лиас был действительно обречён оставаться вдали от своей расы — ведь этот след, его связь с дроу, будут видеть все, даже те, кто ещё не знал о случившемся у границ Линдэля. Но жизнь продолжалась. Оставалось только отложить все беспокойства и душевные метания до того момента, когда его отпустят на свободу, а сейчас это всё не имело никакого значения — он всё равно не мог никуда уйти от отряда, и временно их законы были и его законами тоже. Судьба непредсказуема: кто знает, чем в действительность могла обернутся для него эта односторонняя связь с тёмной эльфийкой. «Добро» и «зло», «тьма» и «свет» — за последние месяцы Лиасу начали казаться эти понятия очень относительными. То, что его пленили, вероятно, спасло ему жизнь, а то, что он сам не позволил убить, обернулось для него осуждением и отверженностью: что было хорошо, а что плохо в этом мире? Он уже ни в чём не был уверен. Возможно, и этот проклятый поцелуй ещё мог обернуться для него не карой, а наградой. Лиас бы уже, наверное, даже не удивился.

Кьяр как раз заканчивал снова создавать для всех иллюзии, когда в дверь постучали и отряд пригласили к обеду.

В этот раз трапеза была намного более скромной, и дроу не стали особо задерживаться. Поблагодарив за еду и тёплый прием, они забрали приготовленных для них лошадей и двинулись в путь.

Через город они шли, осматриваясь и запоминая на будущее где что было расположено: в центре вокруг храма были дома местной знати, более-менее зажиточные торговцы жили недалеко от рынка, казармы тянулись внутри вдоль стены, рядом с ними были конюшни, а загоны для скота и амбары с запасами провизии были разбросаны по всему Куриндуру.

— Там обувь продают, — заметила Ная, глядя на один из прилавков в середине рыночной площади, — Иран, может ты хоть немного монет где-нибудь спрятал от нас?

— Нет, — печально отозвался тот, — а надо было…

Кьяр вздохнул и, отдав Шиину поводья своей лошади, пошёл туда, куда смотрела предводительница. Он указал продавцу на весь отряд, показал на пальцах восемь и, достав нож с чёрной резкой ручкой, протянул его мужчине. Тот мгновенно расплылся в дружелюбной улыбке и, схватив плату, с энтузиазмом принялся копаться в своём товаре.

— Кьяр… — Ная подошла к танцору, но тот отрицательно покачал головой, молча наблюдая, как суетился человек, подбирая всем тёплые сапоги по размеру. — Я подарю тебе другой, когда вернёмся. Может, всё-таки белый найду… — пообещала женщина.

— Лучше просто позволь мне и дальше быть рядом — это будет лучший подарок, — улыбнулся Кьяр, прижавшись губами к её лбу.

— Всё равно подарю что-нибудь… — настояла на своём предводительница, прикрыв глаза.

Человек-продавец довольно быстро нашёл для всего отряда сапоги и даже дал в подарок ткань, которой предполагалось обматывать ноги прежде чем обуваться. Он долго рассыпался в благодарностях, нахваливая тонкую работу светлых эльфов, вырезавших такого чудесного дракона, но при этом не забывал через каждое предложение вставлять, что его обувь лучшая в Криндуре и того, несомненно, стоит. Никто из дроу его, конечно, не слушал, только Лиас мысленно стонал, смотря на «тонкую работу светлых эльфов», и удивлялся невнимательности людей.

Отвязавшись от продавца, Ная с мужчинами больше нигде задерживаться не стали и направились прямиком к воротам.

— За этот нож можно было всю лавку купить, — пробурчал Иран, выйдя из города.

— Нам нужна была обувь, а больше у нас нечего было обменять, — тихо отозвался Кьяр, — здоровье отряда стоит любых денег, разве нет?

— Да, просто жалко, — вздохнул Иран, — у Наи, вон, есть эта бесполезная заколка — можно было её отдать.

— Это подарок, — возразил танцор, — как бы она его отдала?

— А как ты отдал? — упёрся Иран. — Это тоже был подарок.

— Да, но в понимании того, кто мне его подарил, он того стоил, — продолжал спорить Кьяр.

— А этот что, тупой? — Иран кивнул в сторону молча бредущего последним Лиаса.

— Никто из нас не знает, как мыслят светлые эльфы — убедились уже, — танцор, судя по интонации, явно начинал злиться, — с него и так на сегодня достаточно. Да и не важно уже. Уже всё сделано.

Лиас слышал их разговор, и, если быть честным, он, наверное впервые, был согласен с Ираном. Нож был нужнее заколки, и Нае действительно стоило отдать её. Но Кьяр решил всё сам, никого не спрашивая.