— Хорошая попытка, — подметил артефактор с ухмылкой.

Она непонимающе вскинула брови, пока не почувствовала, как его кинжал уперся ей прямо в живот. Он навсегда останется адептом темной магии с огромным багажом приемов и хитростей, а девчонка несомненно переоценила себя, если посчитала, что в действительности сможет одолеть бывшего командующего гвардией короля.

Ротмант слегка надавил на кинжал, и Рея рвано выдохнула, роняя свое оружие на мраморные плиты. Она лежала под ним абсолютно беспомощная, рука мужчины покоилась на ее шее, и накатившая волна возбуждения овладела всем телом девушки. Рея старалась сосредоточиться на чем-то отстраненном, чтобы не выдать охвативших ее чувств, но разум подводил, уступая место эмоциям, и по коже прошлась мелкая дрожь. Она в нетерпении облизала пересохшие губы, ища пути к бегству, но Ротмант не отступал, преподнося Рее изощренный урок. Он посмотрел на нее с неприкрытым превосходством и насмешливостью, пока не увидел горящее в глазах Реи вожделение, которое на миг отразилось и в его глазах.

— На сегодня достаточно, — Роланд резко поднялся на ноги, прогоняя наваждение, и Рея ударилась бы головой, если бы не вовремя подложенная мужчиной цветастая пыльная подушка.

Он почти сорвался на бег, когда покидал зал, и годами возводимые стены медленно, но верно рушились. Его воспоминания о Кассандре и всепоглощающая ненависть к себе, которую Ротмант буквально загнал под кожу, прервались мыслью о другой девушке, и мужчина корил себя за это, мучаясь угрызениями совести. Но больше всего его поразило не то, что Рея испытывала к нему, а то, что в нем еще тлели чувства. Ротмант давно решил, что не способен на них, что он моральный инвалид, похоронивший себя десять лет назад, но израненная измученная душа показала обратное, и что теперь с этим делать, Роланд решительно не знал.

А Рея продолжала лежать на холодном полу, обреченно глядя в потолок. Сомнений в том, что Ротмант увидел реакцию ее тела, не оставалось, но долгожданного облегчения девушка не обрела. Она стыдилась собственных чувств и окончательно запуталась в лабиринте мыслей, и все, что ей так хотелось, — закрыть глаза и решить, что происходящее лишь сон. Но кожа еще горела от прикосновений Роланда, затопивших ее сердце тягучим огнем, а в воздухе витал его терпкий запах, поэтому предаться иллюзии не получилось.

Она поднялась, глядя на девушку в зеркальном отражении, и удивилась, сколько в ней лилось жизни. Уайт улыбнулась себе, поражаясь, насколько все изменилось, ведь еще месяц назад она больше напоминала ходячий скелет. Ее намерение стать сильнее только укрепилось, и Рея решительно выкатила в середину зала покоцанный пуф, снова вставая в стойку и намереваясь продолжить тренировку в одиночестве.

Нет, она не сдастся из-за чувств. Никогда.

[1] Лонат — деньги в Арривии. В одном лонате десять ксинтов.

[2] Огтер — наследственный титул высшей аристократии Арривии, дарованный королем Миртерионом I приближенной знати и привилегированным воинам. Миртерион стал первым избранным королем Арривии после смерти Саймона и Лорелеи и учредил Совет короля, внедрив его в качестве законодательного органа в основу государственности.

Сладкое какао с корицей и сливками оставляло во рту приятное послевкусие. Это единственная положительная вещь, которую Рея извлекла из прогулки в центр Рейвенхарта. Изнурительные тренировки и подготовка к экзаменам все-таки принесли плоды, отразившиеся на лице впалыми щеками и темными кругами под глазами, что не скрылось от всевидящего ока Эбби. Она вытолкала подругу и своего парня в холодный февральский вечер субботы на улицу с видом абсолютной важности и не принимала никаких возражений, чтобы в конечном итоге сидеть за дальним столиком в углу таверны «Хромой грифон» и бесконечно обмениваться объятиями и поцелуями с Генри. Рея ощущала себя лишней и с удовольствием взяла бы с собой роман или томик со стихами, если бы знала, как обернется внезапная прогулка.

Уайт отвела взгляд от окна, чтобы сделать глоток сладковатого напитка, но едва не поперхнулась, когда увидела в многолюдном помещении Ротманта за столиком возле кухни. Он изредка обменивался фразами с преподавателем телепатии Лансо К'Хасаатом и леди Голд, и Рея сильнее вжалась в стул, чтобы артефактор ее не заметил. Они не разговаривали о случившемся в Зале собраний, возвращаясь к привычной манере общения «учитель-ученик», и жизнь бы вошла в обычное русло, но ее чувства все усложняли. Ротмант закурил предложенную служанкой сигарету, и Рея с тихим волнением наблюдала, как его тонкие губы обхватили цилиндр из скрученной бумаги, как он прикрыл глаза, затягиваясь табаком, и как облегченно выдохнул дым из легких. Она никогда не видела артефактора курящим, и это маленькое открытие сильно подействовало на нее, прорывая внутреннюю плотину, и Рея достала из пальто завалявшийся клочок пергамента с исписанным карандашом. Если она не может произнести слова о своих чувствах вслух, то изложит их на бумаге.

— Как же хорошо, что мы сегодня выбрались, — захмелевшим голосом сказала Эбби, положив ладонь на бедро Генри.

— Я бы поспорила с этим заявлением, — тихо возразила Рея, но друзья ее не услышали, вновь предаваясь ласкам и страсти.

Она опустила голову, погружаясь в пучину мыслей об артефакторе, и начала покрывать чистый лист размашистыми буквами. Слова рождались в ее голове сами по себе, заглушая гул остальных посетителей, и бесконечным потоком передавали родившуюся в душе глубокую привязанность Реи к мужчине. Иногда девушка прерывалась, если не могла подобрать рифму, или чтобы впитать образ Ротманта для вдохновения, но снова возвращалась к бурлящим на бумаге нежным переживаниям. За окном постепенно темнело, и, когда очертания леса вдалеке рассеялись в тумане, гости начали расходиться. Рею отвлек скрип стульев рядом, и Эбби с Генри неохотно оторвались друг от друга, чтобы подняться.

— Уже поздно. Мы идем в замок. Ты с нами? — Эбби наматывала на шею теплый шарф, пока Генри помогал ей надеть меховую накидку.

— Нет, я еще посижу, — Рея отрицательно помотала головой, поспешно прикрывая рукой лист пергамента.

— Ну ладно. Встретимся в спальне, — Эбби подмигнула подруге и, взяв под руку Генри, вышла из таверны.

Рея проводила парочку тоскливым взглядом и, запустив пятерню в волосы, продолжила биться над последним четверостишием. Она царапала карандашом на бумаге, зачеркивая слова несколько раз, которые с трудом помещались на поверхности, и терзающая ее боль ненадолго угасла.