— О, — восклицает, входя Лилия Юрьевна. — А ты не теряешься, я смотрю. Давай-ка мы веселье приостановим и займёмся делом. Хорошо?

— Можно просто тише сделать, пусть для фона мурлычет, — предлагаю я.

— Ну, у нас вообще-то не свидание, а рабочая встреча, — пытается выглядеть строгой она, но с вазочками с мороженым в руках это получается не слишком убедительно.

— Ну, — подстраиваюсь я под её голос, — у нас здесь завкафедрой нет, так что встреча может быть, как рабочей, так и не очень. Всё от вас зависит.

Я улыбаюсь. Блин… Хорошая какая Лилия эта. Юрьевна…

— Так, ладно, делай тише, бери мороженое и садись.

Она ставит предназначенную мне вазочку на журнальный столик и садится на диван, а мне показывает на кресло напротив.

— Давай, доставай свои тетради, учебник и начнём.

— М-м-м… как здорово! — говорю я. — Классное мороженое. Это вы отлично придумали, спасибо большое. А куда ваш муж уехал? В какие края?

При упоминании мужа она поджимает губы и едва заметно хмурится.

— Не отвлекайся, пожалуйста. Муж к делу не относится.

Что ж, это и к лучшему, я тоже так считаю, муж к делу не относится. Начинается урок. Я подготовлен хорошо, и Лилю это радует, она прямо расцветает, когда я закручиваю мудрёные фразы и правильно отвечаю почти на все вопросы. Отвечаю, а сам поглядываю на её коленки. И на грудь поглядываю. А она на меня поглядывает и хмурится. Эх, Лиля-Лиля…

Занятие подходит к концу, когда раздаётся звонок.

— Слесарь! — подскакивает моя училка.

Она бежит в прихожую и открывает дверь. Я иду следом. Точно, слесарь. Ну, это можно было определить уже по словоупотреблению и по громкости восклицаний. Судя по всему, он ещё и в хорошей кондиции.

Идёт бычок шатается, качаясь на ходу…

Наш «бычок» никуда не идёт, но шатается конкретно. Он тупо смотрит на открытую дверь, вернее, на старый замок, потом переводит мутный взгляд на новый замок, лежащий в руке, снова на старый, потом на хозяйку, потом на меня. И так по кругу.

— Налей, хозяйка, — кивает он. — Иначе никак, бляха… Вдохновения не будет. А без вдохновения, е*и его матерь, и добра не будет. Понимаешь, ты меня? А как без добра рабочему человеку?

Он машет на Лилию рукой и поворачивается ко мне:

— А ты, понимаешь? Ты муж ейный будешь? Сам-то штож, не можешь? Руки из жопы? Э-х, народ…

— Шампанское что ли вам нести? — разводит руками Лилия. — Нет ничего другого.

— Всё, што шипит… Давай хыть его. Как вы пьёте только гадость эту?

Пока хозяйка уходит, слесарь извлекает из деревянного ящика отвёртку и выкручивает шурупы. Не с первого раза, конечно, но выкручивает. А потом снимает замок.

Возвращается Лиля и приносит высокий бокал с шампанским. Я начинаю ржать. Слесарь смотрит на него, как на чудо света, даже понять не может, что это такое. Замирает и не шевелится, но потом, очнувшись, бросает настороженный взгляд на хозяйку, качает головой и, решившись, уверенно протягивает руку за «рюмкой». Подносит её ко рту и залпом выпивает.

Это просто сюр какой-то. Выпивает, громко отрыгивает и, вероятно, чувствуя себя посвящённым в рыцари, отвешивает поклон. Лиля ничего не понимая смотрит на меня, а я хохочу уже в голос.

— Ну, сердечный, — говорю я слесарю, — теперь, когда с вдохновением всё наладилось, поставь замок, будь любезен.

Он кивает поднимает новый замок с пола и начинает прилаживать к двери. Ничего не получается, потому что он делает это с внешней стороны.

— Погодите, это же не та сторона!

— Лиль, — смеюсь я, — ну что ты, это же школа пьяного мастера. Сейчас всё будет.

Пьяный мастер матерится, поняв что делает что-то не то, пытается приткнуть замок по-другому, опять матерится, раздражается, и начинает сначала. Это длится минут пять, а потом он сдаётся.

— Еб**есь вы конём! — в сердцах посылает он проклятье, машет рукой, уходит в подъезд и растворяется в темноте.

— Погодите! — кричит ему вслед Лилия Юрьевна. — Да что ж это! Я теперь вообще без замка осталась! Арт, что делать-то?

— Сейчас что-нибудь придумаем, — пожимаю я плечами. — Инструменты же остались у нас. Принеси мне карандаш, пожалуйста. И шампанского, а то без вдохновения, сама понимаешь, и прыщ не вскочит.