— Какого черта ты суешь свой нос в чужие дела? — спросил он, когда я вышел из машины.

— Ты о чем?

— Об эксперименте, который проводит по заданию Академии Наук СССР Илга Артуровна.

— Настучала, значит.

— Оставь ты этот уличный жаргон! — поморщился Курбатов. — Товарищ Эглите обязана докладывать обо всех контактах, которые касаются ее работы.

— А о наших с ней контактах она тоже докладывала?

— Нет, пока ты не превысил свой допуск.

— Похоже вы забыли, товарищ майор, что у меня вообще нет допуска, — напомнил я.— Вы же сами решили его не оформлять.

— Тогда — тем более!

— Нет. Не тем более! Пока эти ее опыты над детьми не касались моего класса, я и не лез. А теперь — придется со мною считаться.

— Кретин! — прошипел трудовик. — Скажи спасибо, что я не доложил по команде! Ты что не понимаешь, что если вышестоящее начальство узнает об утечке — весь восьмой «Г» изолируют в специнтернате?

— Кроме меня — никто ничего не узнает, — ответил я. — Если, конечно, вы не начнете финтить. Ленином клянусь, проще включить меня в состав группы, проводящий эксперимент, чем попытаться от меня избавиться.

— Насчет — избавиться — в этом ты ошибаешься, — осклабился он. — Нет ничего проще. А насчет — включения в состав группы… Об этом надо подумать. Только учти, если сверху утвердят, возможны всякие ограничения.

— Ничего, как-нибудь, товарищ майор.

— Что слышно о Сумарокове?

Я знал, что он меня спросит об этом. И я понял, что не хочу докладывать о вчерашнем происшествии. К моему заданию оно непосредственного отношения не имело. Ни с кем из местных воротил мы не встречались, а стучать на человека, благодаря которому я имею теперь полста кусков — совсем уж свинство. Витек смотрел на меня выжидающе. Ждал доклада. Кретин, говоришь? Это мы еще посмотрим, кто из нас кретин… Что я ему мальчик? Пусть своей Фросей помыкает!

— Контакт был, — ответил я. — Я вернул бумажник, который Илья Ильич выронил в прошлый раз в машине.

— И все?

— Нет. Он попросил его отвезти по адресу Садовая восемнадцать.

— Вернулся, значит, пес на свое гноище, — непонятно пробурчал Курбатов. — Ну ладно! Ауфидерзеен, как говорит наш коллега Рунге.

Он, наконец, открыл створку ворот на полную, и я поставил машину в гараж. Выходит, помог вчера снежок. Замел следы. Да и вряд ли кто-то будет всерьез копаться в причинах гибели на дороге трех беглых зэков, к тому же — замаранных в убийстве часового и до кучи в угоне транспортного средства и хищении огнестрельного оружия. Калаш явно не в магазине купили.

Меня сейчас занимал мой вчерашний эксперимент с глюковизором. Правда ли кольцо-браслет показало мне девушку моей мечты или все-таки это был только сон?.. А если — нет? Тогда я знаю, по крайней мере, как ее зовут. ВИЛЕНА… Очень советское имя. Почти как — Эвелина. Сравнил тоже!

Ну хорошо… Имя мне известно, а что еще? Что я вообще видел? Если на самом деле видел что-то реальное?.. Мы стояли, опираясь на какие-то массивные перила… или — на парапет набережной!..

— Александр Сергеевич! — окликнули меня.

От неожиданности я вздрогнул. Ко мне, цокая непомерно удлинившимися в последнее время каблуками, мчалась на всех порах Эва. Легка на помине!

— Где вы бродите! Я везде вас ищу! Комиссия роно приехала!

— Ну приехала, что с того? — спросил я.

— А то, что весь педсостав должен быть представлен товарищам из отдела образования, — назидательно произнесла Царева. — А мне приходится собирать вас по всей школе.

— Я как раз шел в учительскую.

— Вот и славно! А я пока поищу Виктора Сергеевича.

— Он сейчас тоже придет.

Она махнула мне и помчалась дальше. Я двинул в учительскую. Войдя, я обнаружил там только коллег, но гудящих, как растревоженные пчелы. Выяснилось, что комиссия в полном составе заседает в кабинете директора, а нас будут туда таскать по одиночке, как школяров — на педсовет. Сейчас там находилось химичка и ее возвращения ждали, как вестника божьего. Пока я ручкался с мужской частью коллектива и чмокался в щечку — с некоторой, самой симпатичной частью женской, вернулась завуч с трудовиком на аркане. И тут же из приемной показалась раскрасневшаяся Екатерина Семеновна.

— Ну, что там они говорят? — кинулись к ней товарки.

Киреева только отмахнулась, а Эвелина Ардалионовна громко известила:

— Товарищи, минутку внимания! Комиссия не для того проводит индивидуальные собеседования, чтобы его результаты разглашались. Так что будьте благоразумны.

В этот момент в учительскую выглянула Раечка и крикнула:

— Данилов!

И все обернулись ко мне, провожая взглядами, словно я уже шел на эшафот. Отворив дверь директорского кабинета, я увидел затылки солидных дядь и теть в костюмах. Даже женщины были, как мне показалось, в пиджаках, но конечно, это были жакеты. Присутствующие слушали блеяния Пал Палыча, но когда я слишком громко хлопнул дверью, они, как по команде повернулись ко мне. Среди незнакомых лиц я увидел тренера Пирогова, который подмигнул мне и… Ого! Вот так поворот!.Это была она… Прекрасная незнакомка из подъезда, где живут Константиновы! Она-то как здесь оказалась?! Девушка смотрела на меня с любопытством, но не более того.