– ----------------------------------

Люди захихикали, будто заговорщики, приготовившие для своего приятеля весёлый сюрприз на день рождения.

– Девочка до сих пор не знает, где находится? – раздавались вокруг восторженно- недоумевающие смешки. – Неужели её многомудрые наставники так плохо преподавали бедняжке географию? Может, она просто до сих пор не поинтересовалась у приютивших её хозяев, как называется наша деревня?..

– Как? – уцепилась Кира за последнюю реплику. – Как называется ваша деревня? Я и в самом деле не спросила!

Кудрявый мужчина, что помог ей подняться, с досадой хлопнул себя ладонью по лбу.

– Я болван! – воскликнул он. – Совершенно не подумал об этом! Селение, о дева из Пашмира, в которое привела тебя благостная Бхавани, называется Меендасари.

Народ замер, ожидая реакции растерянной туристки.

Та полупала глазами, шмыгнула носом и по-прежнему в недоумении уставилась на опекающую её пару.

– Кхм, - вздёрнул брови кудрявый. – Ты ничего не слышала о Меендасари??

Что отвечать? Кира сглотнула противный ком в горле: скажешь «нет» - ещё накличешь обиду правоверных краеведов. Мало ли во что она в этом диком мире вылиться может…

– Признайся, дева, - кудрявый поскрёб в затылке, - ты, наверное… не из… Пашмира? И, может даже, вообще не из Страны Слонов?

– Я… никогда и не говорила, что из Пашмира, - уклончиво заметила самозванка. – Баларама… он… ну… он жрец в вашей деревне – знаете? Ещё этот… премудрый пандит и брахман… Короче, это он сам так решил. А я – нет! Я вообще не из этих мест! Я очень издалека. И ничего про вашу Меендасари не знаю!

Деревня уставилась на кудрявого в немом ожидании. Тот заметно смутился. Женщина с косами взяла его за руку и весело, совсем не обидно рассмеялась.

– О да! – проговорила она, ласково поглаживая мужчину по плечу. – Баларама – великий жрец и пандит – тот ещё гусь! Всё-то он знает лучше всех! Не так ли, дорогой?

– Не понимаю, - как-то очень знакомо нахохлился «дорогой», - что это вдруг за фантазии взбрели ему в голову…

Кира уставилась на кудрявого подозрительно:

– А вы, случаем, ему не сын? Или внук? Или брат?

Мужчина мотнул головой, словно стряхивая морок случайного сходства с вредным, ленивым, тщеславным и плешивым дядькой, женатым на злобной старой толстухе, и широко улыбнулся:

– Я, случаем, не брат и не сват Баларамы, милая. Я он сам и есть.

Народ загудел, вполголоса обсуждая то потрясение, которое в данный момент должна испытать чужестранка, ничего не знающая о Меендасари. И то, которое ещё предстоит испытать, когда вся полнота информации станет ей доступна.

– Со мной ты тоже знакома, - заметила миловидная пышечка с косами и прильнула к плечу кудрявого. – Меня зовут Каришма.

Оправдывая ожидания народа, Кира ошеломлённо попятилась. И чуть не опрокинулась, наступив на мягкое и лохматое. Мягкое и лохматое пронзительно завизжало и шарахнулось у неё из-под ног, оказавшись Сырником – живым и невредимым. Ну… теперь-то уж не то, чтобы совсем невредимым – лапу-то она ему, по всей видимости, отдавила.

– Сколько раз тебе говорить, чтоб не лез под ноги! – закричала Кира на собаку, преобразуя таким образом смятение в раздражение. – Вечно подкрадёшься сзади, усядешься за спиной – ну откуда мне, скажи, знать, что ты там?! Неужели настолько балбесина, что не можешь усвоить простую причинно-следственную связь, а? Сел сзади – приготовься к отдавленной лапе!.. Как всё это понимать? – повернулась она без перехода и без изменения интонации к самозванцам, прикидывающимся зачем-то Баларамой и Каришмой.

Ну что за бред, честное слово! Даже в сказке в подобное поверить затруднительно!

– Давай присядем, - миролюбиво предложила якобыкаришма и поправила за спиной объёмный плащ. – Ненадолго. Нам сегодня недосуг рассиживаться.

Взяв Киру за руки, она усадила её на ступеньку перед входом в храм, опустилась рядышком и задумчиво прикусила нижнюю губку, отчего ямочки на щеках обозначились отчётливей.

– Видишь ли, девочка, сегодня то самое единственное полнолуние – первое после окончания сезона дождей – которое жители Меендасари ждут с превеликим нетерпением и замиранием сердца целый год. Ждут и боятся. Потому что сердце замирает в нашей груди не только от восторга и предвкушения чуда, но и от тоски и ожидания боли…

Та, что называла себя Каришмой, замолчала и уставилась на собеседницу, словно ожидая от неё чего-то. Ответной поощрительной реакции? риторического вопроса? потрясённого восклицания?

– Можно, - поинтересовалась Кира, прерывая затянувшуюся паузу, - я не буду после каждой сентенции озвучивать наводящий вопрос? Пока мне ничего не понятно и спросить по существу нечего. Так что продолжайте, уважаемая, я вас не перебиваю.

– Ты, чужестранка, должно быть, желаешь узнать, - рассказчица решила подсказать несознательной слушательнице правильную схему беседы, - о каком чуде я веду речь?