– Здравствуйте, - она несмело присела в книксене. – Как поживаете?

Страж улыбнулся в русую бороду, в углах глаз обозначились мелкие лучики. Он подошёл к ней, мягко и нежно взял Пепелюшкины ладони в свои.

– Спасибо, милая. Теперь уже хорошо. О чём ещё мне мечтать? – он нежно погладил её запястье большим пальцем, поднёс руки растерянной девушки к губам и поцеловал. Кира почему-то отвела взор. – Разве только о том, чтобы моя спасительница позволила любить себя и беречь всю нашу долгую и отныне счастливую жизнь… Ты позволишь?

– Но я не могу!.. – прошептала Пепелюшка, не отнимая рук. – Я ведь должна выйти замуж за принца! Неужели вы не знаете об этом?

– Почему же должна? – горячо воскликнул расколдованный стражник и сжал её пальцы. – Если наша любовь истинная и способна творить чудеса, то при чём здесь какой-то принц?

– При чём здесь любовь? – испугалась Пепелюшка, выдернула свои руки из его крепких пальцев и, на всякий случай, спрятала их за спину. – Я и не помышляла ни о каких чудесах! И поцеловала вас нечаянно! Потому что забыла, что вы не… настоящий медведь… И… и потому что очень была рада сладостям! И благодарна за заботу! И… в общем, не говорите мне этих странных речей – вы меня пугаете!

Парень нахмурился, потёр ладонью лоб. Посмотрел растерянно на Сырника, будто ища у него ответа… Пёс тут же принял независимый вид и сосредоточенно, не демонстрируя паники, но и не медля, потрусил за Пепелюшкины юбки.

– Но как же?..
– вопросил в недоумении бывший медведь. – Как же тогда… получилось? Не понимаю…

– Чего тут понимать? – буркнула Кира и, отвернувшись, принялась собирать рассыпанные на траве чашки-плошки-котелки. – Всё ясно, как белый день: это ТВОЯ любовь творит чудеса. Личная и односторонняя… - она выплеснула воду из кубышек в костёр.
– И кстати. Предлагаю выдвигаться. Время далеко за полдень, а мы всё никак декорации не сменим, топчемся на одном месте, уже всю поляну вытоптали… - ворчала она по-стариковски. – Вам-то что! У вас теперь всё шоколадно, торопиться некуда! А у меня, если вы обратили внимание, всё по-прежнему, без видимых изменений… Мне свой вопрос тоже решить хочется, между прочим. И чем быстрее, тем лучше.

Пепелюшка, обрадованная возможность соскочить, наконец, с тяготящих и пугающих её объяснений, живо засуетилась, скатывая и увязывая одеяла и косясь на сердитую спутницу: та хмуро подхватила кубышки, чтобы наполнить их из ручья свежей водой в дорогу, и, проходя мимо приунывшего новообращённого, заглянула ему снизу вверх в лицо.

– Ты сможешь идти? – спросила она с неожиданной для самой себя сердечностью, мягко коснувшись его рукава.

Он бросил на старуху быстрый взгляд, вынул из её рук кубышки:

– Смогу, - сказал просто. – Не беспокойся за меня.

«Больно ты мне нужен – беспокоиться за тебя!» - подумала Кира, провожая его взглядом и разрывая в мелкие клочья машинально сорванный с дерева лист.

Некому было больше подставить спину слабосильной старушенции – пришлось тащиться пешком. Кира пыталась идти настолько быстро, насколько получалось. А получалось всё равно невыносимо медленно.

«Да уж… Носилась я по жизни сверкающим, самодовольным «бентли», а теперь влачусь ржавым, раздавленным жизненными испытаниями «запорожцем»… Одно только заботит: как бы добрести, не рассыпавшись…»

Впереди маячила спина стражника. Бывало, скрывалась за поворотами прихотливо изгибающейся тропы, и тогда у Киры холодели пятки: она что, так сильно боялась остаться в лесу без надёжного провожатого? Боялась сама не дойти до пряничного домика по торной дороге? Неудобные мысли заставляли её морщиться с неудовольствием и качать головой. А затем тут же судорожно начинать высматривать меж просветов деревьев суконные пятна его одежды и облегчённо, таясь от самой себя, переводить дыхание, когда он появлялся в поле зрения.

«Конечно же, я просто боюсь остаться без проводника в этом бесконечном лесу! – убеждённо вещала она своему запутавшемуся сознанию. – Мало ли что: вдруг росстани – куда свернуть? Или разбойники? Или дикие звери? А я ещё в такой некондиции – ни убежать, ни на дерево взгромоздиться… А он всё же мужчина, воин к тому же…Пусть будет. Для спокойствия. Поэтому нет в моём опасении потерять его из виду ничего подозрительного – не выдумывай!»

Говорить приходилось самой с собой – когда мысленно, когда бормотать по-стариковски под нос. Ну а с кем? Не с Сырником же! Новообращённый после объяснений на поляне всё больше помалкивал. И Кира его не трогала: пусть переживёт, перетрёт, переможет случившееся. Не каждый же день приходится превращаться из зверя в человека и переживать разочарование в любви.

Интересно, он и в самом деле серьёзно на неё запал? Или так – блажь и благодарность за исцеление толкнули его на откровенные признания и предложение?..

«Да какое мне дело?!» – сердито одёрнула она себя и покосилась на семенящую подле подружку.

Та, присмеревшая и слегка растерянная, тоже помалкивала. Иногда – с опаской и настороженностью – посматривала вперёд, на мужчину, образовавшегося в их душевной компании её нечаянными стараниями.

«И всё же: далась ему эта полоумная! Что он в ней нашёл, хотела бы я знать? Ну мордашка, глазки, кудряшки, щёчки – ладно, можно понять. Но неужели этого достаточно? Она ведь примитивна, как инфузория!»